– Что, и утром припрутся будить нас? – шёпотом спросила Ария, поднимаясь из-за стола и старательно удерживая на лице улыбку.
– Да-а, – царь вальяжно махнул рукой, – забрать твою рубашку, простыню с кровати… Убедиться в твоей невинности…
– О, какой ужас! – тихонько вздохнула юная царица. – Дикие обычаи!
– Да ла-а-адно! – протянул Феанор. – Радуйся, что с нас не требуют целоваться за свадебным столом, как водится в иных краях!
– О! – Ария нервно рассмеялась. – Премного благодарна! Идем уже! Чем скорее покончим с этим, тем лучше!
– Что, так не тярпится? – промяукал царь, низко наклоняясь к ней.
– Я вся горю! – издевательски усмехнулась она, и так сжала руку Феанора, что красные пятна остались на ней.
Проследовали в опочивальню. Впереди новобрачных ступал жрец Весты – богини домашнего очага, и два жреца замыкали шествие, они несли на вытянутых руках тончайшую белоснежную простыню с вышитыми по уголкам золотыми гербами Острова.
С молитвой жрецы застелили брачную постель, зажгли благовония, лампады у ликов Кроноса, Деметры и Весты, высеченных на мраморных стенах, и неслышно вышли, оставив царя и царицу одних.
Феанор повернулся к Арии, улыбнулся хмельной улыбкой. Небрежно, не жалея дорогих костяных с каменьями пуговиц, расстегнул свой кафтан, снял, бросил на скамью у стены.
– Иди ко мне, – позвал молодую супругу.
Она шагнула навстречу, почувствовала, как бросило её в жар, когда руки царя легли на её талию, притянули к себе. Его губы коснулись её губ, а рука отыскала застёжку платья, и змейка холодной дрожи скользнула по спине девушки.
– Я сама! – невольно вырвалось у неё.
Она почти грубо оттолкнула его, принялась торопливо распутывать шёлковую шнуровку платья. Она сама разденется, не позволит ему снять с неё одежды, разворачивая её, освобождая от покровов, будто купленную в лавке вещь.
Феанор усмехнулся, но спорить не стал, лёг на кровать, с интересом смотрел на неё. Тени от факелов плясали на его лице, их красные отблески отражались в его синих глазах. Царь красив был, презрительный, дерзкий, но Ария не желала близости с ним, но должна была сделать это, ибо того требовал закон.
Тяжёлая парчовая ткань скользнула вниз, упала к её ногам. Ария переступила через платье, осталась в одной батистовой белой рубашке. Как хорошо, что в комнате полумрак, и царь не видит, как побледнело её только что жарким румянцем пылавшее лицо.
Рука Феанора поднялась в привычном повелительном жесте, указала вперёд, Ария не сразу поняла, чего хочет от неё супруг.
– Сними заколки, – велел он, понижая голос до шёпота.
– Что? – судорожно сглотнув, спросила Ария.
– Заколки сними, ослобони свои волосы, – пояснил царь, – хочу видеть, как они упадут на белизну твоей рубашки… будто перо ворона на чистый первый