Уехал поезд, увозя судьбу, —
Ту, что могла всё подарить без края,
А я остался, с грустью понимая,
Что жить как раньше больше не смогу.
«Хочу душою отдохнуть, оттаять на природе…»
Хочу душою отдохнуть, оттаять на природе,
Но рифмы кружат в голове, как в чане бродят:
Мешают, путают, толпятся и снуют,
Дремать, расслабиться и спать мне не дают.
Когда освобожусь от этой я напасти,
Когда смогу заняться чем хочу, —
Вязать у мамы шапки научусь,
А может, поищу на свете счастья.
Попробовал?.. И как, что получилось?
Всё валится из рук и всё не то.
Наверное со мной уж всё случилось.
Пришёл домой, снимаю я пальто…
Случилось, сел. Вот здесь перо, бумага,
И строчки потекли, и я живу!
До тайны бытия, осталось чуть – полшага,
Но мысль уйдёт, когда строку прерву.
«Чтó для поэта быть имущим или бедным…»
Чтó для поэта быть имущим или бедным?
В нужде – так это значит злым и вредным?
А может, потому, что чуть и ничего,
Свободным можно быть совсем и от всего?
Богатому труднее пережить утрату,
Потерю имиджа, банкротство и растрату,
Да и не сможет он вложить во фразы чувства,
Поднявшись до высот словесного искусства.
Вы скажете, что голод не поможет,
Поймав кураж, на вдохновение помножить,
Когда в желудке пусто и в кармане пустота?
Конечно, затрудняет беднота
Кутёж и мотовство, стремление к распутству,
Когда на стол поставить лишь одну капусту,
Но, боже мой, как ошибётся тот,
Который истиной считает анекдот
Про невозможность веры и высоких идеалов,
Когда бы денег у меня недоставало:
А как же «с милым рай и в шалаше»?
Вы скажете – затёртое клише?
А про кибитку, в омут с головою,
Забыть про всё, пускай хоть волком воют
родители,
знакомые, друзья,
Когда не то что думать – вымолвить нельзя
полслова…
Вот тут поймёшь, что состояния такого
Без музы точно не преодолеть,
И не поможет ни болезнь, ни даже смерть.
И не нуждаешься во всех богатствах мира,
Когда послышалось звучанье лиры!
И я пишу… и чувствую, и грежу,
Страдаю, а потом милуюсь, нежусь
В экстазе построенья фраз и слов,
Способных всё разбить, разрушить
до основ,
И заново отстроить, и подняться ввысь!
И вот свершилось: строфы все слились,
И на бумаге всё, что накопилось,
Что пряталось и в глубине таилось,
Скрывалось по углам и закоулкам,
В безмолвии, протяжном эхе гулком.
Катарсис,