Плюс исходящее от дамы благоухание «Magy nouare», как завершающий штрих. Ее можно было бы назвать красивой, если бы не злобноватое и одновременно капризно-надменное выражение лица, заставляющее вспомнить хищную мордочку хорька.
Такая мина исключительно характерна для вышедших «из грязи в князи» хозяев жизни, пребывающих в незыблемой уверенности, что Вселенная вращается именно вокруг них, все же остальные двуногие – так, бросовый материал. Навоз под пашню. Холуи в лучшем случае.
Брезгливо оглядев небогатую обстановку КДП в поисках пепельницы, но таковой не обнаружив, дама не стала долго задумываться. Она попросту затушила наполовину выкуренную тонкую сигарету о поверхность стола, швырнула ее в стоящую в углу проволочную корзинку для бумаг и обратилась к Щукину:
– Чего вы тут сидите, как на собственных поминках?! Почему не связываетесь с вертолетом? По-моему, уже пора. Я не разбираюсь в этих ваших дурацких координатах. Но мне нужно знать, где они сейчас и скоро ли доползут до Читы. Причем знать немедленно. Так что не заставляйте меня ждать!
В ее высоком, чуть хрипловатом голосе чувствовалось безграничное презрение к этому затурканному жизнью служаке.
– Вам все-таки придется подождать, Виктория Владимировна. – Чтобы сохранить нормальный спокойный тон майору потребовались неимоверные усилия. – Когда я веду переговоры по рации с экипажем «Ми-26», мне сообщают координаты вертолета через каждые пятнадцать минут. А не через три или пять. Кстати, я же предупреждал вас: в этом помещении запрещено курить. Нельзя, понимаете?!
– Это кому-то другому нельзя, – со злобной иронией хмыкнула дама. – Мне – можно! Со связью все же поторопитесь, иначе на кой леший вы здесь казенные штаны протираете? Да еще именуетесь «руководителем полетов»? Руководитель, тоже мне! Руководятел, вот вы кто!
Майор Щукин, с побелевшим от сдерживаемого бешенства лицом, молча отвернулся.
…Проявлять некоторую хамоватость в пятнадцать лет вполне, вообще говоря, естественно. Взросление, трудный период самоутверждения, то да се… Пожалуй, с натяжкой простительна такая малоприятная черта характера и в двадцать пять. Но не в сорок же! Меж тем сорокалетняя Виктория Владимировна Берсентьева была явной, законченной и патентованной хамкой.
Таковой она, кстати, и останется, стукни ей хоть восемьдесят. Если доживет. Люди подобного сорта меняются очень редко. И всегда – в худшую сторону.
После очередного сеанса связи с экипажем «сарая» Щукин повернулся к выжидающе уставившейся на него Берсентьевой:
– Теперь я могу ответить на ваши вопросы. Вас координаты «Ми-26» интересовали? Извольте, вот они. Что еще? – Голос его был холоден, как лед Байкала.
– Где сейчас находится вертолет? На карте можете показать? – нетерпеливо спросила женщина.
Щукин небрежным движением подвинул песцовую шапку Берсентьевой, расстелил на столе лист двухверстки, затем подумал немного и добавил еще два листа.
Вид