Пока не разбрелись, нас сосчитали и загнали в громоздкий атриум квадратной геометрии с чертовски загаженным вместилищем. Смотреть отвратно, а дежурный:
– Проходим в казарму, размещаемся компактно!
Не пойму как вывернулся язык назвать казармой это чёртово лежбище, этот замаранный притон невольников, уже на дальних подступах к которому по всему телу начинается жуткий мандраж и учащённо колотится сердце…
Атмосфера храмины щекотала в носу испускаемыми человеком запахами. Всюду закоптелая побелка, окна забраны решетью, запаутиненные плафоны поддерживают полумрак. Барачные колонны и многие ряды каменных с дощатым настилом лежаков. Напольная керамика на входе исторгает склизкий студень: шлёпни ногой посильнее, небось, и грязь облепит штанину – не ототрёшь. Стены по коридору забрызганы оной гадостью почти по пояс…
Латрина, отхожий угол каземата, и гаже того клоака без домысла рисована с низших кругов ада. Толчок был не просто загажен с потолка до пола, но натурально засран: лохани завалены фекалиями, стены как заштукатурены налётом липкой слизи, замешанной на испражнениях и намертво склеенной плевками, соплями и окурками… Пикассо так не мазал! Даже в беспробудном арт-ударе…
Опорожняться от всего этого тянуло не снимая штанов, зад оголять казалось совсем негигиенично. Всё здесь веяло вечной безнадёгой согнанного как на убой скота, но чтобы знать, чем настоящая казарма отличается от кошары – нужно побывать, повидать и понюхать там и там…
Появление новых защитников отечества легировало затхлость пристанища ароматом выпечки, смешки встречающих старожилов улетучили робость новичков. Гомон оживил эхо. В кучу свалились прозрачные авоськи, баулы, рюкзаки и полиэтиленовые пакеты. Из ровнёхоньких чемоданов, наставник-ветеран называл такие «мечта оккупанта», соорудили столики, скучковали компании.
Мы втроём поначалу осматривались, внедолге свыклись и влились в компашку балахнинских парней, раскинувших пожитки на несколько топчанов, взялись за харч. Забренчали гитары, пошли байки и анекдоты, раскатами пыхал смех. Каждый ждал своего часа отправки и тяготы отвлекал знакомствами с никчёмной болтовнёй…
Непрерывное бормотание тихло дважды в день, пока по взлётке проходили покупатели, закрывались в каморе и тасовали наши личные дела как каталы колоду. С замиранием сердца мы ожидали раздачи, кому падёт шальная карта. Закупщику до рекрута было – аки Чапаю до другого берега: новобранцев пихали по командам предписаниям вопреки, а за залёт отводили койку в первой отхожей дыре и пугали тремя годами флота. Казарменный отголосок разносил недовольные крики призывников, оказавшихся в лидерах списка для флотских формирований, например.
Камень с плеч, когда флотилия уходила без тебя!
С каждой ушедшей командой храмина пустела; под конец дня было место выдрать шапки футболом. Пару раз гоняли на местный плац и показывали