– Там труп.
– Зашибись, – мрачно констатировал Марсель и потянулся за телефоном. – Это что-то новенькое. Сейчас свяжусь с Гросом, узнаю, что нам делать дальше.
Он отвлёкся буквально на минуту, чтобы услышать: «Ничего не делайте, через десять минут подъеду с нашими криминалистами», – а стоило вернуться взглядом обратно к напарнице, как едва успел выкрикнуть:
– Нет!
Терпением шерстяная идиотка никогда не отличалась, но мозгами, насколько Марсель успел убедиться за последние дни, шевелить умела. Поэтому хоть она и стояла, ухватившись за ручку и уперевшись одной ногой в стену рядом, готовая в любой момент начать выламывать дверь, он всё же попытался воззвать к её разуму.
– Никаких проникновений, помнишь? Грос с остальными скоро подъедут, тогда и откроем дверь. Возьмём у консьержа ключ. Найдём пару свидетелей среди соседей. Просто вламываться на чужую собственность из-за учуянного запаха на территории Ксоры нельзя.
– Кто-то дышать.
– В смысле, дышит? Труп не может дышать. Первородная тьма, если там не труп, а обычный мусор…
– Нет! Запах труп есть. Но ещё кто-то дышатъ! – шавка начинала психовать, а речь её предсказуемо деградировать. – Твоя голова тупой! Преступник убиватъ труп там!
– Протявкала та, кто не в состоянии правильно склонять слова в элементарных предложениях, – Марсель рефлекторно огрызнулся и тыкнул в болячку. И тут же закатил глаза, осознав, что, распыляя чудовище, лишь быстрее спровоцирует его на активные действия. – Валери, я же пытаюсь тебе помочь. Всё равно за десять минут он никуда не денется из замкнутого пространства на пятом этаже. Давай подождём наших и не будем нарушать приказ начальника.
– А ещё там, может, раненый! И сейчас он умирать, – полыхая от гнева, бросила она.
Марсель знал, что последует за этими словами, поэтому приказал её телу замереть, прежде чем шавка успела отвернуть голову. Он смотрел в голубые глаза и думал о наливающихся свинцовой тяжестью руках и ногах. Старался игнорировать взгляд, переменившийся сначала с изумлённого на прозревший, а теперь с каждой секундой приобретающий всё большую кровожадность. Поскольку понимал, что рано или поздно она раскрыла бы его секрет. Но всё же предпочёл бы, чтобы это произошло позже. Намного позже. В идеале – никогда.
– Это был ты, – тихо прорычала очень злая лиса. Настолько злая, что стала менять форму. Зрачок дёрнулся и вытянулся тонкой щелью, а сознание вдруг воспротивилось влиянию извне. Ему пришлось быстро сократить между ними дистанцию, чтобы продолжить удерживать взглядом её меняющееся тело. И она мгновенно смекнула: – Значит, глаза… тебе надо смотреть глаза. Поняла.
– Вот же дерьмо, – пробормотал он, чувствуя себя непривычно взволнованным. Даже сердце забилось чаще. Кривовато, на манер её братца, улыбнулся и спросил: – Ты же меня порвёшь на мелкие клочья, да?
– Да. Порву.
– Страх,