Солнце скрылось за горизонтом, наступили сумерки – предвестники глубокого вечера. Небо все еще было светлым, но окружающий город стала покрывать темная пелена. С балкона, где мы сидели, было хорошо видно, как зажигаются огоньки в окнах, разгоняя эту пелену. Настроение Алекса становилось все более мрачным, по крайней мере, мне так казалось. Но я должна была спросить:
– Ты уверен, что твоим друзьям ничего не грозит? Не захочет ли Лан… – Я запнулась, не в силах подобрать правильное слово.
Но Алекс понял меня и ответил сразу:
– Не захочет ли изгнать еще кого-нибудь? Нет, Лиина. Ты не должна волноваться. Мой народ выбрал своего короля. К тому же я всегда знал, что во мне больше от человека, чем от орла. Я не ощущаю своего превосходства над людьми или отличия от них. Когда-нибудь я смогу вернуться к своему народу. Что такое несколько лет по сравнению с вечностью, которую живут орлы?
Алекс наклонил голову и слегка улыбнулся, глядя в сторону возвышавшихся гор. Мой добрый, хороший, умный, сильный, красивый и по-своему несчастный друг…
Он что-то говорил мне потом, когда мы неторопливо спускались по лестнице, но мои мысли были слишком далеко. Как и свой отец, Алекс преподал мне урок, даже не желая этого.
Прощение! Эта способность жила в его сердце. Ни чужие законы, ни человеческая мораль, ни требования его брата не влияли на его совесть и не могли сделать Алекса менее значительным. Не было необходимости во лжи или неполной правде. Лишь я, рожденная в мире, где добродетель презираема, а истина губительна для того, кто ее проповедует, продолжаю бояться собственной совести. И мой инстинкт самосохранения не позволяет мне следовать ее воле. Слова и поступки моих друзей даже сейчас кажутся мне неестественными, словно я не могу понять и принять отсутствие в них тайного смысла или двойных стандартов. Мой мир не способен прощать и раскаиваться. И я не способна, потому что я – его дитя. Может быть, именно это увидел Король Орлов – мою зависимость от темных демонов, скрытых в моей душе? И если да, то почему он не отшатнулся от меня?
После стольких прожитых лет я понимаю, что еще при жизни мамы – в самые счастливые времена своей юности, я почти никогда не прислушивалась к своему сердцу, не слышала его, отталкивала и не желала мириться с его нежными и всепрощающими порывами, словно стыдилась своих чувств. Ее смерть лишь усилила противостояние между моими самими темными инстинктами и внезапно образовавшейся пустотой, заполнить которую я не могла.
Но благодаря Алексу и его отцу, я наконец-то задумалась над тем, как жить в мире со своей душой. Алекс смог научить меня не бояться собственных страхов, не позволять им причинять боль другим людям, как бы велика не была моя ненависть. Алекс научил меня тому, что прощение – не слабость. Алекс не просто преподал мне урок, он позволил увидеть искренность его слов и его желаний, искренность этого мира.
Она была во всем и везде. Искренними были друзья. Искренними были враги. Одни – в своей дружбе и преданности, другие – в ненависти и боли. Сам мир дарил