Наконец, предыстория Лаврецкого, сына дворянина и крестьянки, напоминает о главной героине повести «Ася» (1858). В рамках романного жанра Тургенев смог соединить эти темы с общественно-исторической проблематикой.
Один из важных тургеневских типов в «Дворянском гнезде» представлен героем Михалевичем – «энтузиастом и стихотворцем», который «придерживался еще фразеологии тридцатых годов». Этот герой в романе подается с изрядной долей иронии; достаточно вспомнить описание его бесконечного ночного спора с Лаврецким, когда Михалевич пытается определить своего друга и с каждым часом отвергает свои же формулировки: «ты не скептик, не разочарованный, не вольтериянец, ты – байбак[5], и ты злостный байбак, байбак с сознаньем, не наивный байбак». В споре Лаврецкого с Михалевичем особенно проявляется актуальная проблематика: роман был написан в период, который современники оценивали как переходную эпоху в истории.
И когда же, где же вздумали люди обайбачиться? – кричал он в четыре часа утра, но уже несколько осипшим голосом. – У нас! теперь! в России! когда на каждой отдельной личности лежит долг, ответственность великая перед Богом, перед народом, перед самим собою! Мы спим, а время уходит; мы спим…
Комизм в том, что Лаврецкий считает главной целью современного дворянина совершенно практическое дело – научиться «землю пахать», тогда как упрекающий его в лени Михалевич никакого дела по себе найти не смог.
Этот тип, представитель поколения идеалистов 1830–1840-х годов, человек, величайшим талантом которого было умение понимать актуальные философские и общественные идеи, искренне им сочувствовать и передавать их другим, был выведен Тургеневым еще в романе «Рудин». Как и Рудин, Михалевич – вечный странник, явно напоминающий «рыцаря печального образа»: «Даже сидя в тарантасе, куда вынесли его плоский, желтый, до странности легкий чемодан, он еще говорил; окутанный в какой-то испанский плащ с порыжелым воротником и львиными лапами вместо застежек, он еще развивал свои воззрения на судьбы России и водил смуглой рукой по воздуху, как бы рассеивая семена будущего благоденствия». Михалевич для автора – прекраснодушный и наивный Дон Кихот (знаменитая речь Тургенева «Гамлет и Дон-Кихот» была написана вскоре после «Дворянского гнезда»). Михалевич «влюблялся без счету и писал стихотворения на всех своих возлюбленных; особенно пылко воспел он одну таинственную чернокудрую "панну"…», которая, судя по всему, была женщиной легкого поведения. Аналогия со страстью Дон Кихота к крестьянке Дульсинее очевидна: герой Сервантеса точно так же неспособен понять, что его возлюбленная не соответствует его идеалу. Однако в центр романа