– А что его искать, он в порту, не успел уйти. У них случилась какая-то мелкая поломка, а сейчас карантин объявили. Отшвартовывался только дальневосточный сухогруз «Капитан Сергиевский»... Черт меня побери! – Обычно спокойный якут вскочил так, что стул упал на пол.
– Ты чего, Николаич?!
– Приморье, Витя, Приморье! Ай, дурак я, дурак!
– Да ты толком можешь объяснить, что случилось? Самокритичный ты мой!
– «Капитан Сергиевский» ушел во Владивосток!
– Ну и что?! – никак не мог понять возбуждения Николая Виктор Павлович.
– Я случайно слышал, что в Приморье началось то же самое. Но они это пока скрывают, – показал на дверь Николай Николаевич.
– Так, Николаич! Этот, как его... Константин Геннадьевич, здесь?
– Да похоже.
– Давай, найди его и тащи сюда, он вроде мужик порядочный, хоть и служит черте-те знает где.
– Попробую, – встал якут.
– Давай, Коля, давай. Нужно ему все срочно рассказать! – В глазах Виктора Павловича теперь был не слабый огонек надежды, а пылал пожар, он напал на след.
Вдовин в этот момент испытывал чувство, сходное с чувством приговоренного к повешению человека, которого в последнюю секунду, когда палач уже готов выбить опору из-под его ног, вдруг вытаскивают из петли. Он, конечно, понимал, что петля все еще продолжает оставаться у него на шее, но уже здорово ослабла.
Глава 10
Филиппины. Остров Минданао. Окрестности Котабато
Отец Антонио прямо из полиции направился в городскую больницу, он решил не терять времени и не заезжать домой для того, чтобы надеть сутану, а все необходимые принадлежности для проведения обряда у него были с собой в небольшом черном саквояже. Последние дни в Котабато случилось много смертей, и саквояж был всегда при нем, в машине.
– Как он? – спросил священник у врача, когда тот проводил его к палате умирающего.
– Сейчас в сознании, но в любой момент... У него прострелено левое легкое, плеврит... И самое главное, задеты печень, кишечник... Мы ничего сделать не смогли. Организм молодой, крепкий... Это чудо, что он еще жив.
– Как его имя?
– Альберт Гольдберг, научный сотрудник института, на который было совершено нападение, всего двадцать шесть лет...
Священник и доктор вошли в палату, возле больного сидел мальчишка-китаец лет пятнадцати.
– Подрабатывает санитаром. В последние дни не хватает рабочих рук. Очень много больных, – извиняющимся тоном объяснил врач присутствие мальчика.
– Оставьте нас, – попросил отец Антонио, распаковывая свой саквояж.
– Да-да, конечно. Пойдем, Чен.
Как только закрылась дверь за вышедшими и священник присел у кровати больного на стул, который освободил мальчишка, Альберт вцепился горячими пальцами в его руку. Он попытался что-то сказать, но вместо слов раздался хриплый, булькающий кашель, в уголках