Известная всем айтишникам последовательность нажатия клавиш в виде DOS-команды format пробел C: с целью бесповоротной очистки пространства жёсткого диска была, по сути, шкалирована на государственный уровень с соответствующей сельскохозяйственной и индустриальной перезагрузкой. Она была столь необходима для приведения Эстонской ССР к общему знаменателю с новой Родиной, сколь и непонятна её жителям. И вот здесь, пожалуй, кроется корень главной проблемы, отягощающей в настоящее время нормальное взаимоуважительное сосуществование Эстонии со своим Восточным соседом. Глобальная стройка нового порядка неизбежно покусилась на то, что до сих пор было незыблемо и свято на эстонской земле. Многоквартирные дома вместо отдельных хижин с печным отоплением, чужой язык в официальной жизни вместо эстонского или хотя бы немецкого, а также образовавшийся с объединением крестьянских наделов в колхозы и совхозы новый слой тружеников села, презрительно именуемый здесь не иначе как VIP kolhhoosi partokraatia. Хуторской индивидуализм начал стремительно сдавать свои позиции. На смену пляскам у костра с коллективным сжиганием чучел пришли первомайские митинги и демонстрации. Вдобавок ко всему эти масштабные перемены и стандартизация сопровождались не менее массовыми переселениями в Эстонию людей из других регионов СССР. Свежеприбывшие жители по вполне очевидным причинам не понимали, да и не слишком-то хотели вникать в архаичный уклад коренного населения, предпочитая жить по своим привычным и устоявшимся правилам. Тем более, что, как сейчас говорят, федеральный центр поощрял линию на формирование советского человека, устремлённого в будущее. В этом смысле местечковый этнокультурный колорит большой ценности не представлял.
Как бы то ни было, за несколько десятков лет единения с другими народами СССР Эстония существенно разбавила свой моноэтничный состав (хотя эсты также приумножилась соплеменниками до рекордных миллиона с хвостиком), худо-бедно выучила новый язык, усилила научно-производственный потенциал и, в конце концов, превратилась в витрину трудового образа жизни, который не стыдно было показать господам на Западе. С некоторыми нюансами. Состояли они главным образом в том, что внутренне эстонцы так и не пропитались духом (у них и слова-то такого в языке нет), а также ценностями новой большой Родины, и ждали момента, когда можно будет свалить по-тихому.
Как и в случае с первым опытом обретения независимости, всё произошло неожиданно даже для самих эстонцев. Под тяжестью внутренних и внешних проблем не выдержал, надломился каркас «векового