И едва это случилось, растворивший его сущность Свет стал тускнеть и стягиваться в точку, которая была сразу и бесконечно далеко, и внутри его сущности. Он не хотел покидать это прекрасное и глубокое место, но Некто Бесконечно Великий и столь же Бесконечно Малый промыслил ему, что пора вернуться в ту полную изменений часть реальность, в которой остались узоры событий и энергий, в которых «нити» его сущности вплетены и обрыв которых приведёт лишь к тому, что в ткани реальности изменится распределение плотностей вероятностей, которое наполнит светом и энергией те части узора, которые сейчас находятся «в запасе», и то, что предначертано, всё равно реализуется. А «линии узора» его сущности и ещё целого ряда других перейдут в состояние пассивного ожидания того, когда некие «суперпозиции смыслов» снова наполнят их «линии бытия» плотностями вероятностей, достаточными для проявления в мире изменений. Он почувствовал покой и понимание и знал, что озарения, которые он получил в этом путешествии, останутся с ним на всю оставшуюся жизнь.
Он почувствовал, что изменился навсегда, по-новому поняв мир и свое место в нем, и его переполнило чувство удивления и волнения по поводу того, что еще впереди. Он не видел каких-то образов развития своего «узора бытия», а просто ощущал, что его узор станет частью чего-то воистину великого, хотя какая-то его часть привнесёт в ту реальность изменений, в которую он возвращался, изрядную долю хаоса. Однако он знал и то, что это неизбежно и это часть его предназначения, которое он может лишь принять. Вернее, существовали возможности его изменить, однако это лишь перебросило бы его «узор бытия» в другую часть общего узора вселенной (типа того, как он сейчас переплёл «нити» «узора запретов» в другую часть общего узора), в которой он избежал бы одних частей «узора хаоса», однако оказался бы вплетён в другие.
И осознав-ощутив всё это, он отпустил себя и его сущность стала возвращаться в мир изменчивости. Из состояния растворения в Свете и мира фрактальных узоров сущего его сознание постепенно возвращалось, стягиваясь в некую область, в которой находилось нечто, с чем сознание было сцеплено в мире изменчивости. Он вспомнил название этой области – «тело». А вокруг тела находились окружавшие его оболочки разной плотности. И тело было самой разряженной из этих оболочек. И его сущность снова наполняла эту оболочку, придавая смысл её существованию и связывая её с изначальным.
Гидо вздохнул и открыл глаза. Все произошедшее казалось ярким сном – и одновременно оно было реальным. Он по-прежнему висел в центре рубки спасательной шлюпки, перемещавшейся в подпространстве в неизвестном направлении.