– Я и занималась! Тебе не интересно, кто меня спас?
– Военные! Ну и эта… Как её? Ты говорила…
– Как КТО?!
Мать нахмурилась:
– В стране кошмар! Военное положение! Отец непонятно когда вернётся! – скулы Эры свело. – А тебя кто-то должен спасать?
– Найди её!
– Кого?
– Фиалу!
Мама шлёпнула по бокам:
– Какую к алькам Фиалу?
– Я же говорила! Третий раз! Мама, это она меня спасла! И ещё один… Мужчина. Его тоже надо найти!
– Да? – Эра смягчилась, словно смысл слов до неё дошёл. – Спасла? Молодец! На их месте каждый республиканец сделал бы то же самое!
– Прекрати уже! Неужели, это не важно?
Мать отпрянула:
– Не кричи! Найдётся? Наградят… Что ещё? Нам улетать завтра. Собирайся.
– Куда?
– Подальше от всего этого, – мать указала на дымы за окном. —Ты, что, не видишь, что происходит?
– Я вижу! – не сдержалась Лара. – Я вижу, что вы с папой орёте друг на друга, как сумасшедшие!
Мать отступила на шаг…
– Да, что ты вообще понимаешь?!
Её усталые глаза блестели. Острый подбородок Эры Тор жил своей жизнью. В былые времена, когда мать так злилась, Лара втягивала голову в плечи. Но сейчас страх куда-то испарился. Эра развернулась и, хлопнув дверью, вышла. Спустя пять минут за окнами взревели турбины. Мать улетела на коптере, даже не попрощавшись.
Доктор Скарузи помазал синяки, перебинтовал колени, наклеил пластыри и, сделав снимок, успокоился. После, посоветовал полный покой и ушёл.
**
К вечеру дрожь улеглась. После пережитого навалилась тяжесть. Это была тяжесть человека, вырванного из лап смерти. До сих пор, ощущая близость удушливых фаланг, пальцы хватались за воздух, распарывая туман страха, возвращая желание выбраться из колодца. Туннеля, где Лару ждал новый кошмар! Откуда тащила крепкая рука подруги. Ныла спина. Бока кололи, как после многочасовой пробежки. Истерика вспыхивала вновь. Перед глазами прыгали серые стены колодца с безумцами. Их мускусный запах страха. Солёный вкус крови. И как только память взрывалась страшными картинами, Лару бросало в жар, затем в холод. Тело ныло, чесалось. Где колени встретились с бетоном, кололи тысячи игл. Лара не знала куда деваться. Она устала лежать. Вставала. Ходила. Кусала палец. Хотелось зарычать. Позвать Фиалу и спросить, зачем она разговаривала с потолком…
А ещё глодала совесть. Лару точил червячок: она оставила раненую подругу в беде! Хотя могла приказать Стражам, забрать Фиалу. Даже насильно! Но поздно о чём-то жалеть… Лара шаталась по дому, ковыляя и охая, ища в стенах ответы… Белёсые обои ответов не давали… Вспомнился единственный человек – тот, кому можно выговориться. Максу! Лара спустилась и вышла. Под вечер сирены смолкли, стражи освободили веранду. Военные переселились в сторожку у ворот. За деревьями до сих пор поднималось марево катастрофы.
Макс, как ни в чём не бывало, состригал сухие розы. Силуэт садовника на