Вечером, как известно, детям нужно спать. А их мамкам успеть поймать момент и заставить убирать игрушки.
Потому что стоит прокараулить, и убирать будешь сам – у детей режим.
Сегодня я не прошляпила. Спасибо старшей дочери. Она так уморила меня заданиями по окружающему миру – и это когда у матери свои «домашние задания» не деланы – что я подсчитывала не только секунды, но и десятые их доли, лишь бы поскорее отправить детей спать.
Уборка игрушек в нашем доме – отдельное стихийное бедствие, которое происходит регулярно, но почему-то дети к ней всегда не готовы. А мама у нас намёков на творческий беспорядок не понимает. Мама знает только творческий свинарник и отказывается держать в доме двух хрюнделей.
В общем, обычно дети ноют, но убирают.
Но сегодня они ворчать не стали. И у меня, как у собачки одного известного физиолога, сразу шерсть дыбом на загривке.
Первая мысль – дети замышляют революцию, свержение меня с любимого стула и захват холодильника.
Но оказалось – гораздо проще.
С приходом весны мелкая вспомнила, что ей нужен крокодил.
Закидывания в маму удочками на эту тему заканчиваются всегда одинаково – мама считает, что одного крокодила в доме нам достаточно. Крокодил-мама не терпит конкуренции. И вообще, крокодилы не стадные животные.
Но ребёнка на кривой козе не объедешь.
Слышу – сидит мечтает, как мы классно заживём, когда у нас будет крокодил. А большое дитё её слушает, да ещё и вопросы всякие задаёт. Наводящие! Вроде: где крокодилушка почивать будет, и как же его будут звать-величать?
Малышаня, без всякой задней мысли, вещает, что спать крокодил будет в ванной, а назовёт она его Васей.
Тут старший ребёнок важно говорит, что крокодила Васей называть никак нельзя, надо Геной. А Гена младшей не нравится. В общем, научный спор закончился прочтением малышане лекции о важности правильного выбора имени для питомчиков.
Но не просто так.
Старшая притащила книжку про капитана Врунгеля и рассказала страшную историю, как Победа стала Бедой. Младшая надулась на нельзяшность называния крокодила Васей, но против книги не попрёшь.
Думало дитё, думало, а потом говорит, что назовёт крокодила Снорри Стурлуссон.
Тут я чуть с любимого стула не свалилась, Снорри – это такой средневековый автор, о котором мы разок дома поговорили (может и не совсем разок – мне «Младшая Эдда» нравится очень, а детям нравится история про шкурку бобра, набитую золотом).
Главное, что дитё такое сложное имя запомнило!
Старшая говорит – такого имени не бывает.
Тут мелкая задрала пипку – это у нас так нос называется, потому что крошечный очень – к небу и говорит важно, словно перед самим Дед Морозом стоит, что это дядя из маминой книжки.
Тут уж крыть нечем. Против книги не попрёшь! Но старшее дитятко без доказательств не убедишь. Бросили они игрушки собирать и прискакали ко мне на кухню выяснять: кто такой Снорри.
Что тут делать? Пришлось откладывать тетрадки и заводить сказку о том, как много лет назад в некотором королевстве жил один умница–мальчик…
Пока я рассказывала, как малыш вырос и написал самую лучшую на свете книжку, дети успели умыться, почистить зубы и замотаться в одеяла. А потом и засопеть дружно.
Крокодил по имени мама поцеловал сладкие щёчки, послушал не менее сладкое сопение и пошёл собирать оставшиеся неубранными игрушки, а ещё немного завидовать будущему крокодилу по имени Снорри. Полагая, что его будет не так легко развести на уборку.
Про любовь преступную
Обвинение простой сибирской женщины в подозрительных наклонностях – это почти всегда весело.
Сразу представляется картинка, как ты в студёную зимнюю пору выскакиваешь из заснеженного куста, распахиваешь плащ… Хм… скорее не распахиваешь, а отдираешь от ляжек, потому что зимой в Сибири плащ можно только поверх тулупа надевать. Плащ-то мороза не боится, а вот всё что под ним отморозить легче лёгкого, даже в самые тёплые дни – когда градусов пятнадцать-шестнадцать на улице, с минусом.
В общем, совершаешь ты на морозе эротические манипуляции с плащом, а под ним… пара разных томиков со всякими нехристямими, типа Эврипид, Софокл и Аристофан.
Дожили!
Ныне звание странного человека скорее получишь за удовольствие при прочтении Софокла, а не за то, что называть нельзя, о чём мы в юности шептались и хихикали, когда про кусты вспоминали.
О времена! Мог ли Сенека в страшном сне увидеть, что его сочинения будут людей смущать сильнее, чем демонстрация первичных половых признаков посреди людной и люто зимней площади?
Правда, у нас был не Сенека, а Аристофан.
Вот сидит простая сибирская женщина на больничном, да ещё и с детьми, которых выпроводили на карантин, потому что ковид, грипп и аденовирусы захватили и школы, и садики, и даже детские