Коды жертв и убийц. Александр Бубенников

что в науке, технологиях – бери шире, в творчестве! – независимость ценится больше всего, ее так легко потерять и никогда не обрести потом, купившись на мелкие и крупные подачки и искушения, чреватые неприятностями и жестокими падениями на каждом шагу. Он часто прямо и честно беседовал с собой «тет-а-тет, лицом к лицу с совестью», спрашивая жестко и нелицеприятно: «Признайся, как на духу, есть у тебя суетные амбиционные устремления ускорить события, свершения, чтобы побыстрей добиться результатов признания твоих трудов – подвинуться, пробиться, прорваться в первые ряды корифеев своего научно-прикладного дела?» И всегда также честно, как на духу, отвечал себе глубокомысленным или наивным потоком сознания, когда мысль изреченная не является досужей ложью: «Да, хотелось бы, если продвижение, рывок, прорыв не был бы связан с потерей полной или хотя бы частичной независимости исследователя на научно-технологическом поприще. Не хотелось и не хочется укорять себя тем, что за потерей независимости, последует прогиб, желание заглядывать в глазки сильных научного мира сего, жалко прося у них черт знает чего, лишь бы далее как-то солидно существовать за какие-то лакомые коврижки, а не жить полнокровной аскетической исследовательской жизнью, не размениваясь на суету и прозябание с высокими словами о служении «общему делу» и выполнения, незнамо зачем, нечеткого общего и «личного дела жизни».

      А ведь «личное дело жизни» Ивана Николаевича в какой-то момент жизни совпало с «биоэффектом погибели» студента-старшекурсника, которого Иван Николаевич собирался взять дипломником на свою открываемую новую кафедру приказом ректора. Все тогда как-то совпало и стряслось почти в один момент, хотя если вглядеться в происшедшее тогда пристальней и жестче, конечно же, было растянуто во времени и пространстве. И одна стадия растянутого момента так или иначе была связана и именем «Камиль», его двоякой расшифровкой. Ведь Камиль Магомедович, только услышав получасовой доклад Ивана Николаевича, с ходу сказал:

      – Это докторская, в чистом виде. Поверь мне на слово, ты уже сейчас доктор, хоть и не остепененный, считай, членкор… Ведь имя мое обязывает говорить без околичностей и весомо, Камиль по-арабски означает «лучший, совершенный во всех отношениях». Да и по латинским правилам переводится не слабо, как молодой человек, посвященный служению богам…

      Иван Николаевич стыдливо пожал плечами и спросил, переглянувшись с Владиком и Дмитрием Александровичем:

      – Спасибо за комплимент, и что из всего выше сказанного следует, профессор?

      – А то, что мы решением оргкомитета конференции, присвоим тебе престижный статус первого докладчика лучшего доклада…

      – А вот этого не надо делать, – расхохотался Иван Николаевич, – на этот раз поверьте на слово. На своей шкуре испытал не белую зависть своих коллег по кафедре, когда мне дважды подряд вручали значок «победителя социалистического соревнования» за внедрение программных и измерительных