Когда с пирогом, наконец, было покончено, Джеймс удовлетворенно вздохнул.
– Да, похоже, миссис Элизабет – отменная хозяйка.
– В доме, все еще оставался небольшой запах гари, после вчерашнего происшествия. Джеймс подошел к окну, приоткрыл форточку и впустил в комнату свежий глоток воздуха.
Теперь он начал усиленно думать…
– Так, значит, миссис Элизабет все-таки, что- то известно? Не зря же она дала мне адрес этого…как его там. Джеймс достал из кармана пальто клочок бумаги и внимательно его прочел.
– Мистер Иствуд. Энтони Иствуд! Далее, Джеймс прочитал адрес.
Закрыв форточку, потому как повеяло вечерней прохладой, Джеймс достал свои документы, в числе которых находилась карта здешнего города с названием всех улиц. Затем усевшись в уютное кресло, он принялся изучать улицы города. Исследовав, как следует карту, Джеймс присвистнул от удивления:
– Господи, это же, совершенно в другой части города. Как показывала карта, нужное место находилось на противоположной окраине города и добираться туда по времени, было прилично – часа два, два с половиной.
– Что же, похоже, мне придется основательно изучить эту местность и пройти немало верст, прежде чем, что-то найти…
Джеймс взглянул на часы, показывало без четверти четыре.
– Кажется, сегодня уже не получится. Да и, не хотелось бы беспокоить людей в столь поздний час. Ведь неизвестно точно, сколько времени займет поездка туда и обратно. К тому же, неизвестно, как здесь ходит транспорт?
На следующее утро Джеймс уже в девять находился в автобусе, который должен был его доставить по нужному адресу.
Путь, как и предполагал Джеймс предстоял долгим, поэтому, усевшись удобней на заднее сиденье, он погрузился в раздумья, особенно после того, как автобус тронулся с места.
– Что за личность этот мистер Энтони Иствуд и почему он знает то, что не знают другие? Размышлял Джеймс, но еще больше его интересовало то, захочет ли этот человек, действительно поведать ему все то, о чем молчал все это время.
Все это сейчас волновало и между тем, возбуждало Джеймса. Так уж повелось, что когда на небосклоне начинала маячить какая-нибудь удивительная история, уже не говоря о том, что это может быть сенсацией, в прямом смысле этого слова, Джеймс становился возбужденным и беспокойным. Кровь приливала к его вискам, и он мог бесконечно, хоть день напролет думать об этом, рисуя в голове различного рода ход истории.
И чем больше он рисовал себе эту картину, тем больше ощущал эйфорию от того, что может быть именно ему, а никому-то другому, предстоит поведать миру новую, еще не открытую никем тайну. Тайну, от которой у людей, быть может, захватит дух и именно это предвкушение всегда двигало его к последующим достижениям и действиям.
Наконец, ненадолго отвлекшись от мыслей, Джеймс прильнул к окну.
Перед его взором открылось все великолепие, и богатство красок золотой осени.
Багряные,