Колыбель земная манит.
Замок крепкий на устах.
Моя радость в дверь стучится.
Без огня в избе тепло.
Вижу новые я лица.
Что ко мне их привело?
Я портной – сшиваю души
От утех и от обид.
Очищаю словом уши,
Предлагаю иной вид!
Не волшебник. Не кудесник.
Только то, что шлет мне Бог,
Посылаю – истин вестник,
И от этого вам прок!
Вот что, братья! Вот что, сестры!
Чтобы ближе стать к Христу,
Чтобы не сразили монстры,
– Верьте моему листу.
НЕОКОНЧЕННЫЙ РАЗГОВОР
Это был, отчасти, короткий разговор с моим хорошим знакомым. По телефону.
Живет он в пригороде Ростова-на-Дону и часто со мной делится впечатлениями даже о незначительных событиях его маленькой станицы. Как-то так, хоть и не сказать часто, – но повелось.
А в последней беседе он посетовал, что его кума – соседа, тридцати пяти лет, – забрали в армию, в ДНР.
Звали Володей. Женат. Двое деток.
А с ним еще шесть односельчан.
После обучения они все попали на фронт, в разведку. А этого самого старшего двадцатилетние парни называли уважительно – дядя Володя.
Фоткались – присылали снимки. С автоматами. Перед боями! Полные решимости. Очереди в небо!
Но вот задание, и при выполнении, когда возвращались, произошло столкновение.
– Если б не Володя… Михалыч! – твердил мне Сережа, принявший на грудь. – Он остался прикрывать их отход, Михалыч. Понимаешь? Такой парень! Я его знаю. Мой кум. Слезы душат. Короче, они стали уходить, а он прикрывал. Убили его, Михалыч. Ребят спас! Не могу, слезы душат. Жена, дети остались.
– Да успокойся. Молись. Это война. Будут потери.
– Михалыч. Они собрались сегодня ночью тело забрать Вовки. Решили ночью выйти.
– Не надо. Он – опытный. Их прикрывал. Противник догадается и будет ждать. Или в засаду попадете, или растяжку к телу получите. Ты им скажи, лучше завтра пусть заберут. К ночи.
– Понятно. Представляешь, Михалыч, они с геликоптера снимают, а он лежит на спине, руку распластал, а другая оторванная рядом. Надо тело домой везти! Вот заберут сегодня…
– Не спешат пускай. Повременят. Чтобы хуже не случилось.
– Ну им там виднее. Сегодня ночью пойдут. Я позвоню, как там, – если спать не будешь.
Дозвонился Серега только днем. Причем не сразу. Из чего я понял, что идут бои и еще одного товарища двадцати лет лишилось отделение.
– Как же я теперь пойду к его жене Люсе? Михалыч? У нее дочка, что я ей скажу? То фотки показывал ребят с автоматами на передовой, а теперь ей похоронку?
– Слезами, говорят, Серега, горю не поможешь. И водкой тоже. Читай за упокой души и того, и этого, за обоих погибших, и легче будет всем. А фотки – они ни к чему. Чтобы выжить и преуспеть в боях – там необходимо молчание больше и молитвы. Как это получилось… в бою?
– Да… Это… Михалыч. Они утром пошли за телом и под обстрел попали. Там соседа моего второго и накрыло. Слезы душат, Михалыч. Пойду еще выпью. Я тоже… На фронт. Попрошусь. За наших… Я им покажу.
Позже.
– Михалыч. Третьего накрыло!