Теперь все посмотрели на Игоря, и он даже растерялся. Что тут говорить? А есть ли у него выбор? Не скажешь ведь, что еще не нагулялся и хочет пожить вольным, а весь этот сговор только для того и затеян, чтобы прельстить Эгиля высоким положением для его единственной дочери. Да и почему бы Игорю и впрямь не жениться, если дева так хороша, как о ней все сказывают? И он только подбоченился, заявив, что не зря же приехал свататься. И подмигнул своему приятелю Ингельду. Мол, породнимся, друже. А там и хворому Асмунду подмигнул. Не помешает и его расположением заручиться.
Князь Эгиль задумчиво поглаживал золотистую бородку.
– Сдается мне, что, и отделавшись от угров, мы не будем знать покоя от набегов из степи. Степь всегда воинственная и от нее жать беды. Помнится мне, еще Аскольд бился со степняками, а они все идут и идут.
По лицу Олега мелькнула тень недовольства. Он всегда ощущал досаду, когда при нем хвалили погубленного им предшественника. И князь заговорил о другом:
– Не стоит думать о том, что еще грядет. Наша главная задача – угры. А остальное… Я знаю одно: только разумных и смелых любят небожители, посылая милости.
– Но если мы все решаем сами, – подался вдруг вперед Асмунд, – за что такой почет небожителям?
На него поглядели странно. Пострадавшему по воле богов юноше не следовало отрицать их силу. И чтобы отвлечь князей и воевод от неразумного высказывания младшего сына, Эгиль заговорил о том, что сейчас было более насущным: о брачном договоре между Игорем и Светорадой.
Конечно, подобные сговоры всегда сопутствуют обручению, особенно если речь идет о сватовстве детей знатных родов. И Игорь внимательно слушал о том, что весь Днепр от Киева и Смоленска отныне будет принадлежать ему, кроме уделов, оставленных Эгилем старшему сыну Ингельду. В самом Смоленске власть по-прежнему будет за Эгилем и Гордоксевой до конца их дней, и только после их кончины княгиней тут станет Светорада. Именно она будет решать судьбу отцовского наследства, и если она будет согласна с распоряжениями мужа, то велит подчиняться и своему городу. Но та же Светорада имеет право не передавать его наказы, если увидит в чем-то ущемление выгод вольного Смоленска, позволив смолянам поступать по-своему. Это было очень выгодно городу, особенно если учесть, что советником сестры и правящим посадником тут останется мудрый Асмунд.
Далее обговаривалось, что после смерти Игоря и Светорады оба города достанутся их детям, и только если этот брак будет бесплодным, смоленские земли перейдут к детям Ингельда. Если же и брак Ингельда («А Ингельд-то и не помышляет пока о женитьбе», – подумал Игорь) окажется бесплодным, то права на Смоленск достанутся выборной градской общине, которая станет решать местные дела, но с учетом, что это не пойдет во вред стольному Киеву. А еще обговаривалось, что если Игорь умрет раньше своей жены Светорады, то она вольна вступать в новый брак, но только одобренный Киевом. И тогда здесь останутся править ее дети.
Про