– Судье, как бы не так! – Мистер Тодман так заволновался, что ради разнообразия отошел от одного из правил вежливости Тисбери: каждый раз повторять имя лица, к которому обращаются. – Что он понимает? Да и судья он не настоящий, а просто глупый старикан, которого вытащили из канавы, чтобы сидел в кресле и не давал людям вступить в их законные права!
– Я ничего не могу поделать, мистер Тодман. Если закон считает, что я могу остаться, я останусь, пока не подыщу себе другое место.
– И когда это будет?
– Не известно, мистер Тодман. Возможно, очень скоро. Возможно, нет.
Мистер Тодман сменил тактику.
– Вы уйму лжи нагородили сегодня в суде, – сказал он.
Миссис Пинк вздрогнула, будто вырванная из безмятежности, которую хранила до сего момента.
– Что вы этим хотите сказать, мистер Тодман? – воскликнула она. От страха ее голос стал пронзительнее.
Мистер Тодман понял, что его выстрел наугад попал в цель, но явно был не способен воспользоваться преимуществом.
– Уйму лжи, – повторил он. – Я все слышал, и другие тоже. Вам бы надо быть осторожнее, говорю вам, миссис Пинк.
– Я поклялась на Библии говорить только правду, – твердо заявила миссис Пинк. – И если я сказала хоть слово неправды… – Она оглянулась по сторонам, помолчала и продолжила с вызовом: – Пусть Бог разразит меня на этом самом месте!
Мистер Тодман был ошарашен. Он с надеждой посмотрел на нее, проверяя, примут ли ее вызов, и, увидев, что противница все еще сидит на стуле и как будто жива-здорова, медленно направился к двери. Но ему еще было что сказать напоследок.
– Я ухожу, – заявил он, – но помяните мое слово, миссис Пинк. Моя Марлен тут поселится так или иначе, и очень скоро. Закон там или не закон. Я вас предупреждаю.
– Через мой труп, мистер Тодман.
– Если хотите, миссис Пинк!
Дверь за ним захлопнулась.
Миссис Пинк вернулась за письменный стол и вставила новый лист в пишущую машинку. Но понадобилось время, прежде чем она взяла себя в руки, чтобы возобновить работу. «Уйма лжи!» – мысленно повторила она. Никто раньше даже предположить подобного не смел! А теперь… Но она же не лгала… Такое ложью не назовешь… И потом, она ведь все объяснила Богу в церкви, и он заверил ее, что понимает. Ее совесть чиста, как всегда. Но поймет ли мистер Тодман, если когда-нибудь узнает? И тот милый немолодой джентльмен, который так странно на нее посмотрел, а затем сказал, что она может остаться в коттедже? Почему Господь предрешил возложить такую ношу на свою слабую служанку Марту Пинк? Она взглянула в настенный календарь. Уже недолго осталось, прошу, Господи!
Миссис Пинк начала печатать письмо от имени Ассоциации нравственного благополучия и за этим занятием забыла о собственных заботах. Но они вернулись снова, когда после дел на благо других пришлось заняться личными проблемами. В груде бумаг у нее на столе имелось письмо, оно пришло сегодня утром на ее имя из фирмы лондонских стряпчих.
«Мадам… – начиналось письмо. –