– Ты в порядке?
– Когда? – спрашиваю я.
– Что, прости?
– Когда другие люди придут со мной разговаривать?
– Когда это станет возможным.
– И когда же?
– Когда ты будешь готова.
– А кому это решать?
– Мне, – говорит доктор, – после консультаций с коллегами. Я не могу озвучить точное расписание, сейчас слишком рано, но я уже сейчас могу тебе кое-что пообещать. По окончании нашей сегодняшней беседы я запрошу у других служб, связанных с этим делом, все имеющиеся сведения о твоей маме и потом передам тебе их ответ. Такой вариант тебя устроит?
Я пожимаю плечами. Знаю, доктор хочет услышать «да», но этого не дождется. Он смотрит на меня долгим взглядом, потом делает пометку в одном из блокнотов. Их четыре, и все разного размера, как и три отдельные стопки бумаги. Не понимаю, зачем ему столько сразу.
– Итак, – с улыбкой говорит он, откладывая ручку, – мой черед задавать вопрос. Не передумала?
Уговор есть уговор, шепчет мне внутренний голос.
Я снова пожимаю плечами.
– Вот и хорошо, – говорит он. – Замечательно. Как тебя зовут?
– Мунбим[1].
Улыбка доктора становится еще шире.
– Очень красивое имя.
Я молчу.
– Другие есть?
– Другие – что? – не понимаю я.
– Другие имена.
– А что, должно быть больше одного?
– У большинства людей как минимум два.
– У некоторых моих Братьев и Сестер по шесть и даже семь имен. У меня – одно.
– Вот и отлично, – говорит доктор. – Ничего необычного.
Я сверлю его взглядом. Он явно хочет что-то от меня услышать, но что конкретно, понятия не имею.
– Раз ты говоришь, что имя только одно, я тебе верю.
Не веришь. Видно же, не веришь. Хотя понятия не имею, с чего ты решил, будто я стала бы обманывать насчет имени.
– Ясно.
– А Джон Парсон? – не отстает доктор. – Как он называл тебя?
– Отец Джон называл меня Мунбим.
– Он…
Качаю головой.
– Не хочу говорить о нем.
– Без проблем. – Доктор вскидывает ладони – дескать, спокойно, только спокойно, и этот жест вызывает у меня желание приложить его башкой об стол. – Все в порядке. Нам не обязательно говорить о нем и вообще о чем-то, что причиняет тебе дискомфорт. Вернемся к этому, когда будешь готова. Идет?
Едва заметно киваю. Лицо доктора Эрнандеса светлеет от облегчения.
– Отлично. Твоя очередь.
– Что вы сделали с моим письмом? – спрашиваю я.
Он опять хмурит брови.
– Не понял?
– У меня в кармане лежало письмо. Во время пожара. Где оно?
– Боюсь, я не в курсе. Оно для тебя важно?
На свете нет ничего важнее.
Я изучаю выражение его лица, выискивая признаки лжи. Я всегда хорошо разбиралась в людях, особенно после того, что случилось с мамой, однако на лице