Это было невозможно. Ведь с ними в доме жил еще и Саймон.
Но возвращение в карантин?
– Не может быть, что нет другого выхода. Макс ненавидит карантин. Ведь его же больше не нужно обследовать ради Агента N…
– Макс все равно нуждается в защите, – сказал Саймон. – Он представляет угрозу для Одаренных, а значит, найдутся те, кто будет пытаться с ним расправиться.
– Или обратить его силу против нас, – добавил Хью. – Любое место в этом мире представляет для него опасность. Ты сам видел, с какими проблемами мы столкнулись, когда пытались предотвратить появление здесь целителей из Одаренных. Ведь им нельзя даже случайно пройти мимо его палаты. Нет. Безопаснее оставить его в Штабе, под надежным присмотром.
У Адриана сжалось сердце – словно напомнил о себе Амулет Жизни, вытатуированный на груди. Он тяжело перевел дух. Его родители до сих пор не знали о татуировках. А если узнают, начнутся расспросы, им захочется знать больше – а это может слишком близко подвести к правде о его альтер эго.
Но одна мысль уже несколько месяцев не давала ему покоя, и отмахиваться от нее становилось все труднее. Что, если бы он смог сделать татуировки другим Одаренным? Подарить Саймону невосприимчивость к силе Макса? Да разве только Саймону, ведь есть же еще друзья. Нова, Руби, Оскар, Данна…
Он не представлял, сработает ли это, но надежда-то есть! Разве он не должен попытаться? Разве это не его долг перед Максом?
От этой мысли сердце забилось быстрее. Что будет, если его секрет станет известен родителям? Что они сделают, как поведут себя, если узнают, что он Страж?
От понимания того, какой он эгоист, Адриану стало тошно, но он все равно не смог собраться с духом, чтобы признаться им.
Я скажу, – думал он. – Если не найдется другого способа обойтись без карантина для Макса, тогда я все им расскажу.
– В Штабе, может, и безопаснее, – сказал Адриан вслух, – но это не лучший вариант. Он ребенок, ему всего десять лет. Он имеет право на полноценную жизнь.
Саймон вздохнул, а Хью потер висок.
– Как же все это тебя расстраивает, сочувствую. Но я не знаю, что можно еще предпринять. Честно говоря, Адриан, решение уже принято. И обсуждать тут нечего.
– Он мой брат! Я имею право принимать участие в этом разговоре. Черт возьми, он сам тоже имеет право в нем участвовать.
– Вы оба слишком молоды и не понимаете, что стоит на кону, – сказал Хью.
– Но мы не слишком молоды, чтобы ежедневно рисковать жизнью, сражаясь с преступниками? Макс не был слишком юным, когда его втянули в сражение против Аса Анархии? Ему, между прочим, был всего год! Всю жизнь вы его контролируете, и… Вы не можете снова обречь его на это!
– Мы тоже его любим, сам знаешь, – устало возразил Саймон. – И стараемся устроить все наилучшим для него образом. Ты хоть представляешь, сколько у него врагов? И сколько людей хочет его использовать? Так что это для его же блага.
– Кроме того, он не перестал быть Максом, – добавил Хью. – Он ослабел после ранения,