– Привычка, – выбрала самое простое объяснение Ася и отправилась приводить себя в порядок.
Читать лекцию о гигиене и микробах ни до, ни тем паче вместо ужина было совершенно неохота. Кроме деревянной ванны в полу, санузел был еще укомплектован выступом, в ложе которого, чуть выше уровня талии, струился прямо из одной стены до другой ручеек. Он вытекал из живого цветка-раковины, и это уже даже не вызывало удивления. Так же, как и выращенная рядом чаша с жидким мылом. Руки можно вымыть и ладно, остальное потом изучим, а пока за стол и кушать.
Откуда незримые помощники взяли мясо, из которого приготовили еду, Ася тоже уточнять не стала. Так же, как и то, бегало оно до этого, летало или плавало. А то с Лихо сталось бы нарочно выдумать какую-нибудь несусветную фиговину и насмерть испортить сотрапезнице аппетит. Не из злобы, а исключительно забавы для. Предлагал же он ей лопать сырое мясо, зараза!
Пакостный характер чудесного родственника за недолгий период знакомства уже был продемонстрирован во всей красе. И самое худшее, что Ася готова была поклясться – как таковую пакостность и прочие дурные стороны нрава первопредок даже еще не начинал демонстрировать. Просто таким уж сокровищем уродился.
Потому Покрышкина решила первым делом поесть, пока не приключился очередной, отбивающий аппетит, форс-мажор. А на то, что он гарантированно приключится, Ася готова была спорить с кем угодно на что угодно.
Конечно, было жуть как любопытно узнать, что там в шкатулке из дерева, но с вопросами попаданка не спешила. По озвученным выше причинам.
Вторая порция чего-то мясного с пюре оттенков безумия Сальвадора Дали успела отправиться в желудок прежде, чем снаружи раздался мелодичный перезвон. Лихо, скорее художественно раскладывающий пищу по тарелке, чем отправляющий в рот, оживился.
– Гость! – почти промурлыкал Лихо.
– Мир его праху, – пробормотала себе под нос Ася, торопливо дожевывая свою порцию и запивая искристо-изумрудным, точно тархун, соком.
Сильный голод она утолила, да и в сон уже начинало клонить, но побороться с сонливостью и поглазеть на самоубийцу, явившегося на порог к Лихаэлю, хотелось сильнее, чем в кровать.
За дверью, спутанный по колено низенькой во всех иных местах газонной травкой, стоял все тот же Эльмиавер.
«Может, он мазохист? – всерьез задумалась Ася, изучая какое-то обреченное лицо эльфа, в очередной раз явившегося перед светлые очи древнейшего. – Или ему все до смерти надоело и в самоубийцы записаться хочет? Выглядеть молодо и быть молодым душой – две большие разницы. Как там у Лермонтова: „И жизнь уж нас томит, как ровный путь без цели, как пир на празднике чужом…“»
– Владыка Леса Гиэльрэн аро Каэер приглашает пробудившегося первопредка в свои чертоги в желаемый эй-оролю Лихаэлю миг, – приняв позу высшего почтения, что выглядело весьма нелепо вкупе со спутанными травой ногами, промолвив Эльмиавер. Он продолжал, наряду с именем собственным, вежливо величать пробудившееся «лихо» эй-оролем,