Вдруг дверь отворилась, и вышел охранник, и вместе с ним моя любимая. Они не дремали, они несли службу и вышли на воздух, полюбоваться луной. И еще она вынесла бездомным кошкам остатки ужина своего.
Я смотрел на нее, светящуюся в лунном свете, и чувствовал – какое это удовольствие наблюдать за ней! Завитые волосы массой колечек покачивались на голове, серебристая блузка искрилась в свете луны. Скликая и кормя котят и кошек, она двигалась грациозно, изящно, и я живо представлял себе, как она может двигаться подо мной в постели. Все нутро мое вдруг возжаждало выяснить это.
Ни она, ни охранник не подозревали, что рядом в беседке кто-то есть. Она вздрогнула, когда я окликнул:
– Сергей Иванович! Это я, Анатолий, и за меня можешь не беспокоиться – я не попал ни в одну из камер.
– Вы что здесь делаете? – это она.
– Гуляю.
– Подсматриваете?
– Да бог с вами! … Признаться – да….
– Немедленно идите домой и ждите меня дома. Нас за такие проступки наказывают.
– Посидите со мной. Сергей Иванович, можно мы тут немножечко посидим, а вы подежурите пока за двоих.
Мой бывший коллега охотно кивнул и скрылся за дверью санатория.
– Ну что еще за блажь? – проворчала она и, оглянувшись на камеру над входом, сделала несколько шагов в сторону границы сектора ее обзора.
Еще две-три фразы, четыре шажочка, и вот она уже в беседке рядом со мною. Я схватил ее руку, прильнул поцелуем к ладони.
– Вы чего-то хотите на этой скамейке? Я угадала, да?
– А вы?
Она многозначительно посмотрела на меня – ничего, мол, парень, тебе не обломиться, но руки не отняла. И я целовал ее в свое удовольствие. Нет, правда. Такое счастье прикасаться губами к руке любимой женщины.
– Вы чего в Крым-то поехали?
– Развеяться.
– Поди навеселе?
– Было маленько.
– Если бы я не позвонила, далеко уехали.
– Я бы вернулся по первому вашему зову.
Она нахмурилась.
– Вы забыли, что завтра мы должны встретиться.
– Я ничего не забыл.
– Значит, вы хотели от меня сбежать. Зачем? Своего добиваетесь? – то лаской, то таской. Я же сказала, что буду вашей, как только сама этого захочу.
– Я доживу до счастливого дня? – мне уже шестьдесят два!
– Я к вам испытываю что-то вроде симпатии, но этого мало.
На ее откровение с горечью скаламбурил:
– Ох, и трудная это работа – в болоте любить бегемота!
– Ну, перестаньте! – откликнулась она самым дружелюбным тоном. – Ведь я же согласилась быть вашей,