С верхней полки была извлечена старая закопченная сковорода. Копоть от огня уже настолько въелась в металл, что отмыть ее не представлялось возможным. Я аккуратно отрезала ломтик купленного накануне масла. Несколько кусочков жирного мяса аппетитно зашкворчали на нем. Невообразимый аромат жарехи поплыл по дому. Я забросила в большую кружку пару яиц и пристроила их вариться. На чистый стол легла буханка хлеба. Ровные, аккуратные, отрезанные почти без крошек куски улеглись на тарелку. Мясо подоспело и было разложено по порциям. Туда же отправились уже очищенные вареные яйца. Зелени бы, но где ее сейчас возьмешь?
Завтрак был готов, в доме стало ощутимо теплее. Нужно было будить тетку. Присев перед ней, я тронула ее за руку. Сердце пропустило удар. Рука тетки была холодной.
– Тетя!– схватила я ее за плечо встряхивая.– Тетя Руза!
– Мариш,– простонала она.– Чего ты так кричишь?
А на меня обрушился водопад облегчения. Я схватила ее замерзшие руки и стала греть своими ладонями.
– Уже утро?– наконец открыла она глаза.– Как же у меня все затекло!
– Конечно,– согласилась я.– В кресле спать то еще удовольствие. Вставай, будем тебя разминать.
Растерев ей плечи и спину, отправила напугавшую меня родственницу в умывальню. Сама же вернулась на кухню и залпом хватила кружку воды. Хорошенькое потрясение! Она уже немолода. И слаба здоровьем. Что, если бы услышав шокирующую новость, она бы ушла к Амадею, прародителю всех крылатых?
«Ты бы осталась совсем одна в этом мире, но свободной»,– шепнул внутренний голос. И волна гнева тут же захлестнула его. Не нужна мне такая свобода! Не желаю уподобляться своим родственничкам, так легко предающих семью. Я оборотень, но я еще и человек!
– А чем это у тебя так пахнет?– заинтересованно потянула носом тетка, спускаясь по лестнице.
– Завтрак подан, госпожа!– я изобразила шутливый поклон.
А она неожиданно поддержала. Небрежно взяла с края стола полотенчико, слегка встряхнула его и, усевшись, на стул, одним движением расправила его у себя на коленях. Идеально ровная спина, горделиво вздернутый нос. Во взгляде сквозило легкое небрежение. Тонкие запястья легли на стол, мимолетно огладив пальцами вилку. Моя челюсть совершенно невоспитанно отвисла. Сейчас это была породистая аристократка. Воспитанная в богатейшем доме и впитавшая манеры с молоком матери. И это было… очень красиво!
Женщина скосила на меня взгляд и засмеялась:
– Мариш, видела бы ты себя!
– А ты себя,– наконец отмерла я.– Ты и верно была похожа на высокую госпожу.
– Так я ею и родилась,– веселье сменилось на грусть. Ее спина снова согнулась, голова опустилась, глаза