Взгляды на меня бросают. Оценивают. Представляю, как это со стороны смотрится. Одна маленькая я зажатая в углу одним с ног до головы татуированным качком. Но вместо того, чтоб о помощи попросить, отвечаю:
– Все хорошо. Мы уже уходим.
К двери направляюсь. Не жду. Не торможу. Хотя сердце в груди стучит как припадошное. Опять же почему? Может все дело в коктейле, которым я набралась. Да! Точно! Именно в нем. И штормит так из-за него. И флэшбеки эти странные. Все дело в заторможенных нервных импульсах. А вовсе не в образчике сексуальности и маскулинности рядом.
Хотя, по правде, качки мне никогда не нравились. Почему же на этого так торкнуло?
После духоты клуба улица встречает прохладой. Зябко ежусь в своем пиджачке на тонкий топик надетом. Свободные брюки раздуваются ветром. До дрожи пробирает.
Я ведь сюда без машины приехала. Знала, что обратно сесть за руль вряд ли получится. Не то что напиваться планировала. Но расслабиться точно. А садится за руль в нетрезвом виде не мой стиль. В отличии от Соболевой, похоже. Она на своей тачке прикатила. Но вероятно обратно садиться за руль не собирается. Все же не зря она такое злачное местечко выбрала. Наверняка кого-нибудь уже себе присмотрела. Взять хотя бы того бармена. Милый парень, конечно. Но мне его даже немного жаль. У Соболевой острые зубки и ледяное сердце. И, наверное, она права – страдать по мужчине не в ее характере.
На плечи что-то мягкое и теплое опускается. Вздрагиваю с непривычки. Уже сбросить хочу. Но голос, почти возле самого уха, останавливает:
– Холодно. Замерзнешь.
Что, черт возьми, не так с его голосом? Понять. Разобраться хочу. А еще хочу разобраться в этом запахе, моментально меня окутывающем. От его толстовки исходящем. Ведь именно она теперь на моих плечах лежит. Разворачиваюсь резко, но лица все равно разглядеть не удается.
То ли совпадение, то ли он это специально делает. Лицо свое в темноте прячет. Так что лишь глаза в полумраке сверкают. Только вот зачем? Может и правда задумал недоброе. Не хочет, чтобы его потом опознали. По камерам нашли. И мне страшно от этой мысли должно быть. Но я не боюсь. Наоборот. Улыбаться хочется. Как дурачке. Впервые за несколько лет. Впервые после моей шальной, безумной юности. Которая меня чуть не сгубила.
И в голову мысли тоже шальные лезут. Неправильные мысли. Но такие заманчивые. И дышать легче за много лет становится. И во всем этот качок татуированный виноват. Ну, или просто я наконец сошла с ума.
– Знаешь, ты на рыцаря совсем не похож, – улыбаться ему продолжаю, – скорее на бандита.
– Знаю.
– И не обидно, что бандитом назвала?
– Нет.
Немногословный такой. Словно бирюк самый настоящий. Ну и ладно. В конце концов я тоже не трепаться с ним хочу. Руки, которые до сих пор на моих плечах лежат, ведь ни зря не сбрасываю. А он видимо и подставы то не ждет. Поэтому стоит так расслабленно.
Да и какая может быть подстава от маленькой, хрупкой меня. Действительно?! Такие подробности только братья мои, да отец знают. Ну, мачеха еще. Но ей на меня всегда