Школа даёт знания и пробуждает чувства
Среди выпускников средней школы всё-таки маловероятно найти такого, который не знал бы правил арифметики и не умел бы читать и писать. Это был бы нонсенс, как сегодня говорят. Но вот что касается всяких географий, историй, астрономий и множества других дисциплин, изучаемых в школе, причём систематически изменяемых, добавляемых, корректируемых, то однозначного ответа как в первом случае, по-видимому, дать не получится. Матвей ещё с пятого класса (в те годы после 4-го класса ученики сдавали переводные экзамены) убедился в том, что у многих его одноклассников знания по конкретному предмету испарялись практически сразу же после экзамена по нему. И объяснение этому вполне естественное. Зачем таким ученикам знать то, как в древнем Риме патриции угнетали плебеев? Ведь многие из них совершенно не планировали продолжение своего образования после окончания школы. Их мечтой было лишь получение аттестата зрелости. Не более того.
Матвея тянуло всегда к тем ребятам, которые планировали дальнейшее образование, и с которыми просто интересно было общаться. Но даже и среди этой, прямо скажем, очень малой части учеников, не всё так было оптимистично. И только с годами Матвей понял, что даже при самом настойчивом стремлении запомнить изучаемый в школе материал и когда эта настойчивость действительно вознаграждается ощущением реального знания предмета, с годами наступает момент, когда в голове от тех знаний мало чего остаётся. Если на уроках химии Матвея очень хвалила преподавательница этого предмета за ту лёгкость, с которой он писал на доске формулы реакций для получения тех или иных веществ, то теперь в памяти остались только радикалы и основания, и то не более как термины, которые он не знает куда приложить. В отличии, например, от катализаторов, смысл и назначение которых совершенно ясны и теперь. Объяснение простое: «химией» Матвей больше не занимался, а последний термин весьма употребителен во многих областях производства и даже политики. Вывод: даже прочно усвоенный предмет обучения без систематического обращения к нему (повторения) покрывается той самой упомянутой выше вуалью, уплотняющейся с годами. И только редчайшие личности сохраняют и до преклонного возраста в своей памяти многое из того, чему научили их образовательные и житейские «университеты», ставшее теперь базой, обеспечивавшей, как принято говорить, ясный