Повинуясь внезапному приступу нежности, достаю из шкафа флисовый плед, осторожно укутываю тоненькую фигурку мягкой теплой тканью. А сам сажусь в кресло около стола. Потянувшись за сотовым, нахожу с десяток сообщений от Инги. Но даже отвечать не желаю. Просто глазею на Катю и улыбаюсь как дурак.
Девчонка ворочается во сне, всхлипывает. О чем-то жалобно просит какого-то Айрата. И открыв глаза, ойкает от неожиданности.
– Все в порядке, девочка. Ты в безопасности, – в полшага оказываюсь рядом. – Все хорошо.
– А-а, это вы, – вздыхает она с облегчением. Как будто в моем номере может еще кто-то находиться!
– Ты уснула, – улыбаюсь я, садясь рядом на корточки.
– Простите, не выдержала, – признается она улыбаясь. А я за малым не тянусь к пухлым губам. Такой соблазн коснуться. Но останавливаю себя.
Не вспугни, Ордынцев. Не вспугни.
– Что с Юрой? – встрепенувшись спрашивает Катерина, отвлекая меня от фантазий.
– Скорая увезла. По всей видимости, кома. А вот как он в нее впал, следакам придется разобраться.
– Да, папа уже отправил к нам безопасников, – шепчет Катерина. – И подключил полицию.
«Твою ж мать, – морщусь мысленно. Проклинаю в душе вездесущего Димирова. – А у тебя, Вася, не так уж и много времени. День. Максимум два».
– Давай чай пить, Катя? У меня, правда, обычный в пакетиках. Зато есть сыр и колбаса, – предлагаю на правах хозяина.
– Я не голодна, но чаю бы попила, – садится Катерина, откидывая в сторону плед. Опускает ноги на пол. И меня снова кроет. На этот раз от тонких изящных щиколоток. Обхватить бы их пальцами, заставив девчонку вскрикнуть. Повалить на диван. Зацеловать.
Но нельзя. Пока нельзя.
– Кать, – рывком поднявшись на ноги, неожиданно решаюсь на разведку боем. – Что происходит? Можешь объяснить? Не люблю, когда меня используют в темную.
Глава 12
– Что? – как от тока дергается Катерина. Мазнув по мне растерянным взглядом, опускает голову. И снова становится потерянная и убитый.
– Кать, – давлю взглядом. – Посмотри на меня.
Девчонка нехотя поднимает глаза, полные слез.
Ну вот что с этим делать? Утешать девушек я не умею. Обычно их слезы меня раздражают. А тут… Хочется сгрести в охапку. Согреть. Зацеловать. Стереть с красивого личика каждую гадскую слезинку.
– Давай поговорим серьезно, как взрослые люди, – вздохнув, присаживаюсь на край дивана. – Согласна?
Опустив плечи, Катя понуро кивает в ответ. Деваться ей сейчас некуда. Помощь нужна, и она о ней попросила, а значит, должна ввести в курс дела. Иначе, это больше похоже на самоубийство.
– Я не пойму, с чем мы столкнулись, – начинаю аккуратно. И только сейчас до меня доходит главное. Это не Масловский, твою мать. Тут зверь посерьезнее. У бывшего студента