Некроманс. Opus 2. Евгения Сафонова

юбки темнотой стекли с белоснежных простыней. – Это должен быть твой выбор. Я не имею ни малейшего желания принуждать тебя к тому, что так для тебя опасно. – Тонкая ладонь с ухоженными перламутровыми ногтями накрыла пальцы некроманта, подрагивавшие на одеяле. – Могу сказать одно: если ты сделаешь это, если тебе удастся… а у меня нет ни малейших сомнений, что удастся… ты докажешь всем, как они заблуждались. Всем, кто сомневался во мне. Всем, кто осуждал, недооценивал и предавал тебя. Всем, кто отзывался недобрым словом о нашей семье. – Другая ладонь коснулась его щеки, всё ещё мертвенно-бледной. – Ты не одобряешь иные из моих методов, я знаю. Но в день, когда ты призовёшь Жнеца, в них не останется нужды. Никто не посмеет ни роптать, ни восстать против Его избранников. Мы одержим полную и безоговорочную победу во всех сражениях, что ведём сейчас, и во всех, что нам предстоит вести.

      – Но, если я этого не сделаю, ты погибнешь.

      Айрес долго молчала, изучая взглядом его лицо, чуть сжав губы, что больше не улыбались.

      – Не думай об этом. Желание помочь мне – последнее, что должно тобою двигать. – Погладив племянника по скуле, королева встала. – Спать. Немедленно.

      Герберт покорно принялся расстёгивать рубашку, всем видом выражая абсолютное смирение и желание тут же отправиться ко сну.

      Опустил руки сразу же, как Айрес вышла: напоследок она движением пальцев затушила все светильники и пригасила сияние того единственного, что остался гореть.

      Герберт долго лежал, вслушиваясь в тишину, и позволил себе зажмуриться, лишь когда чары оповестили его: за гранью видимого открылась и закрылась дверь в замковых воротах, а женщина, заменившая ему мать, исчезла в ночной дымке.

      – Эльен, ко мне. Сейчас же.

* * *

      Эльен пришёл, когда Ева уже потеряла счёт времени, неся настоящий свет – в виде фонаря, который однажды, очень давно, освещал им с Мираклом дорогу в саду.

      – Королева изволила удалиться. Господин велел привести вас к нему. – В слабой улыбке призрака сквозила вина; белые отблески кристалла, оплетённого стеклянной оправой, смешались с голубыми – чтобы не сидеть во тьме, Ева призвала волшебный смычок. – Думаю, таково и ваше желание?

      Выпустив оружие из пальцев, Ева захлопнула книгу, лежавшую на коленях. Надеясь убить время, она пробовала читать записи Герберта, но те состояли сплошь из магических формул без каких-либо разъяснений, так что по большей части остались для неё китайской грамотой.

      – Веди, – прижав книгу к груди, тихо попросила она.

      После спуска по лестнице они оказались в другом коридоре, разветвлявшемся в две стороны, но Эльен уверенно провёл её к выходу. На сей раз потайная дверь маскировалась под спинку платяного шкафа, выводя прямиком в комнату, где Ева до сей поры не была.

      В спальню Герберта.

      Пробравшись сквозь услужливо раздвинутые Эльеном вешалки (с них свисали жилеты и куртки, щекочущиеся мягким бархатом), Ева ступила на пол, смягчивший шаг тёмным ковром. Герберт молча следил за этим с кровати: он сидел в полурасстёгнутой рубашке, откинувшись