По-прежнему ни на одно сообщение он не ответил. Ему было нечего сказать, он не мог найти себе никаких оправданий. Чувствовал себя как обвиняемый на судебном заседании, который отказался от защитника и последнего слова – решил просто ждать приговора.
Хлинюр хорошо помнил этого мальчика. Они с шести лет учились в одном классе. Его звали Гойти, крепкий, в очках с толстыми стеклами, говорил мало, немного застенчивый. Хлинюр начал задирать его в первый же школьный день. Он не пропускал и многих других одноклассников, но Гойти был его любимой мишенью. Никогда не давал сдачи и, казалось, все глубже забирался в свою скорлупу по мере того, как нападки становились все жестче. Первые годы насилие было исключительно моральным: шуточки в адрес Гойти на уроках и переменах, насмешки, которые на поверхности казались такими невинными, что учителя не обращали на них внимания, но на самом деле были похожи на хорошо продуманную психологическую травлю. Хлинюр всегда с легкостью прессовал людей; у него и теперь был особый прием, чтобы на допросах заставлять подозреваемых признаваться.
Шли школьные годы, и травля как Гойти, так и других несчастных соучеников Хлинюра становилась все более грубой и жестокой, иногда даже случались побои. Хлинюр был сильным не по годам и вовсю этим пользовался. Гойти, как и прежде, приходилось хуже всех. Особенно на уроках плавания. У Хлинюра была привычка, пока учитель не видел, держать Гойти под водой, постоянно увеличивая время, а потом отпускать его, нашептывая одни и те же слова. Скоро я научу тебя умирать.
Он не понимал, почему Гойти не сдавался, почему не перестал ходить в школу. Словно дал зарок не отступать. С другой стороны, он часто болел – возможно, даже слишком часто.
Сейчас Хлинюр с трудом мог думать о тех годах. Угрызения совести стали требовательным спутником его взрослой жизни. Он изо всех сил старался все исправить, всей душой раскаивался, но иногда воспоминания о школе, вонзаясь тысячей иголок, его одолевали. Его, такого сильного. Какими же тогда эти воспоминания были у тех, кого он дразнил, бил и мучил целыми днями?
Относительно причины этих ужасных писем он не сомневался. Знал, что они связаны с травлей Гойти, и понимал, за какие именно грехи ему предстоит заплатить. Сообщения были абсолютно одинаковыми. Только одно предложение.
Скоро я научу тебя умирать.
5
Кристина стояла на стартовой площадке восемнадцатой лунки. На поле она пришла рано, тогда оно еще пустовало, но теперь заполнялось игроками. В гольфе было что-то успокаивающее – возможность забыть о работе, вдохнуть свежего воздуха. Забыть Ари и все переживания, с ним связанные.
Поле для гольфа было для нее своего рода оазисом в пустыне, источником, из которого она черпала силы для предстоящего дня.
Неожиданно для себя она очень полюбила гольф. Записалась в секцию прошлым летом, чтобы вспомнить, чему училась в детстве вместе с родителями. Весной, когда потеплело, снова достала клюшки