Оливия, тихо шикнув на сестер, быстро выстроила нас в ряд, недовольно взглянув на мою неаккуратную прическу.
Дверь шумно распахнулась, и все синхронно вздрогнули, ощущая на себе гневный взгляд Никербокер. Она медленно прошлась перед нами, выискивая только ей ведомые нарушения. Остановившись напротив меня, наставница прошипела:
– Вытяни руки.
Я не послушалась, хоть уже заведомо знала, что это не поможет. Наставниц лучше никогда не злить и подчиняться каждому их приказу, иначе будет больно. Однако, даже если бы я позволила Оливии заплести мне красивую, тугую косу, Никербокер бы не прошла мимо. По неизвестным причинам меня она не любила и всякий раз, когда была возможность выбрать между «ударить» и «пройти мимо», она неизменно выбирала первое.
Хлесткий удар тонкой трости по коленям вырвал меня из размышлений, и я сжала зубы, чтобы не закричать в голос. Подняв глаза на наставницу, ужаснулась от вида ее хищной улыбки. Никербокер испытывала удовольствие от чужих страданий – это читалось на ее лице.
Наставница повторила приказ, и я вытянула перед собой дрожащие белые руки со вздувшимися, синюшными венками.
Снова удар, но уже по кистям, и я непроизвольно вскрикнула.
– Непослушание всегда равно боли, – сухо бросила мне наставница и развернулась к остальным адепткам. – Живо за мной, и только попробуйте сделать что-нибудь не так. После осмотра выпорю каждую, ясно?
Сестры согласно кивнули и поплелись следом.
Коридоры Темной Обители встретили нас запахом сырости, а старик-сквозняк, живущий здесь еще с самого основания замка, норовил забраться за шиворот. Я устало вздохнула, сильнее кутаясь в свитер и обнимая себя руками. За окном бушевала буря, и даже сквозь плотно запертые оконные створки проникало пепельное марево, легкой взвесью витая в воздухе.
– Как-то зябко, – прошептала Оливия. Ее тугая, белая коса до пояса раскачивалась в такт шагам.
Я кивнула, прожигая взглядом идеально ровную, вышколенную спину наставницы.
Оливия покачала головой.
– Не злила бы ты ее, Тень. Никербокер непростая, сложная женщина. И тебе не поздоровится, и нам вместе с тобой.
Оставив меня наедине с моими мыслями, Оливия ускорила шаг, присоединяясь к молчаливой Кин.
Медленной вереницей мы тянулись вслед за наставницей, смотря под ноги.
Серый камень, темно-серый, черный.
Рядом со мной пристроилась Катарина и взяла под руку, согреваясь. Ее лицо по обыкновению пылало румянцем, и, высунув язык, она пыталась поймать крупные пылинки пепла, залетающие в коридор через открытые окна.
– Иногда мне кажется, что ты ничего не боишься.
– А ты волнуешься? – задорно спросила она и сразу же продолжила: – Я договорилась с девчонками, мы идем первые, раз уж раньше всех встали.
– Была бы моя воля, я вообще не хотела видеть чертовых Деасов и наставниц. Нет никакой разницы, Катарина, первые мы или последние.