– Нет, что ты! Я все слышал.
Я нисколько не лукавил, но все равно понимал, что был опьянен своей игрой. Я посмотрел на Баэля, ожидая его комментариев по поводу моего исполнения, но он, казалось, был абсолютно равнодушен и глух.
Мы собирались уже уходить, когда к нам снова зашел Ренар Канон.
– Отлично выступили, ребята! Зрители в восторге. После концерта мы устраиваем небольшой праздник, вы, молодые джентльмены, просто обязаны на нем появиться.
– Праздник? Знаете, нам это совершенно… – начал было Баэль, но его тут же перебил Тристан:
– Мы обязательно будем!
Как только Ренар Канон отошел от нас, Тристан повернулся к Баэлю:
– Ты что, не понимаешь? Такие мероприятия очень важны. Там можно встретить очень влиятельных людей.
Все выступавшие в этот день были признанными мэтрами. И для каждого из нас тот вечер стал судьбоносным. Баэлем очень заинтересовался Климт Лист, выдающийся скрипач, который через год стал его приемным отцом. Я познакомился со своим кумиром – Орлином Баумом, главным наставником моей жизни, который впоследствии оказал неоценимое влияние на мой творческий путь. Тристан же… Он встретил девушку, превратившую всю его жизнь в кромешный ад.
В ту новогоднюю ночь я возвращался домой в компании Баэля. Как обычно, когда рядом не было Тристана, он молчал. На город мягко ложился белый снег. Шагая по запорошенным улицам, я чувствовал себя совершенно иначе: воодушевление куда-то испарилось.
Скрипка в футляре Баэля задребезжала, и я вспомнил, что хотел задать ему вопрос.
– В конце выступления… Почему у тебя было такое странное лицо?
Я бы никогда не отважился спросить его об этом, но сегодня был особенный день. Он молча шагал рядом, размышляя о чем-то, но вдруг поднял голову и тихо ответил:
– Никого…
Значит, мне не показалось, перед выступлением Баэль действительно прошептал это.
– В каком смысле «никого»?
– Никого не было.
Я удивился: разве он не видел, что зал переполнен?
– Того самого человека, – снова сказал Баэль, прежде чем я снова задал вопрос.
Я никак не мог его понять, но решил дать ему высказаться.
– Среди многочисленной публики не было ни одного настоящего ценителя. Сколько бы я ни старался, я так и не нашел того, кто бы понял мою музыку, кто бы почувствовал ее так, как чувствую ее я, кто бы действительно вслушался в мою мелодию. Все, что я делаю, я делаю лишь для того, чтобы когда-нибудь встретить его, моего истинного ценителя.
Его слова задели меня за живое, но я не подал виду, продолжая идти. Баэль снова погрузился в привычное молчание и больше не смотрел в мою сторону.
В тот вечер он впервые поделился со мной своими чувствами. Тогда я еще не понимал, насколько глубоки его переживания. Но у меня появилась цель: я захотел стать тем самым