Вновь стоишь за чертой,
стужа веки закрыла.
Вновь очнулся собой,
тело к чертям остыло.
Сердце полное грязи
душу в клетку сковало.
И лишившись всех связей,
Смотришь смерти в оскалы…
…
Там… на том берегу,
Там в обители чистой
Там… увидеть смогу,
Тех, кто памятью дышит.
Там… не тленно начало,
Там… не виден конец.
Там… стоит у причала
Жизни нашей венец.
Ветер рваными клочьями добрался до вершины. Внезапно по каменным статуям, зданию Храма и изваяниям Богов пробежали глубокие трещины. Они раскололи камень на мелкие куски. Огромной тучей те поднялись в воздух и закружились в диком танце. Тепло в груди праведника стало обжигать, нарастающий жар прорвался в вены и растекся по телу. Внутри все горело, снаружи кожу обдал незнакомый леденящий холод. Лицо Мирая, казалось покрылось коркой, с трудом разлепив губы, праведник продолжил петь:
За фальшивой улыбкой
Пороки больше не спрячешь.
Нет, не будет попыток,
Ты теперь настоящий.
Звон грехов на весах,
Чаша жизни качнулась.
Вечность застыла в глазах
Она к тебе повернулась.
…
Там… на том берегу,
Там… свобода бесценна.
Там… огонь разожгу,
Душу вырву из плена.
Там… нет мрака и тени
Там… предание дышит.
Там… отринут сомнения
Те, кто сердце услышат.
Небо потемнело до черноты. Яркие багряные всполохи прорезали сгустившиеся тучи. Неистовый ветер хватал и закручивал в смерчи все на своем пути. Пространство на многие километры вокруг заполнили поднятые вверх остатки хлама и костей, мертвая