Вечернее небо затянуло тяжелыми серыми тучами, моросил мелкий дождь, девушка плотно куталась в свою куртку, но не жаловалась. Я мало была осведомлена какими-либо подробностями о прошлом Марии. В памяти всплывали только обрывки фраз о том, что когда-то она была военной, что и без лишних объяснений было очевидным. Крепко слаженная, с развитой мускулатурой и отточенными чуть ли не до совершенства рефлексами и реакциями Мария совершенно точно была либо среди блюстителей правопорядка, либо в военном взводе, либо просто прошла тяжелую школу жизни, хотя с ее строгостью и безоговорочным потаканием правилам последнее едва ли было близко к истине. Эта смуглая девушка с пронзительными карими глазами и роскошными, черными, как смоль, волосами, которые всегда были заплетены в тугую косу, была, наверное, самой молчаливой из всего клана, предпочитая беспечной болтовне действия. И потому я была удивлена, когда спустя час пути в гордом молчании она первой нарушила тишину.
– Знаешь, все становится только хуже, – глядя себе под ноги, буркнула Мария.
– Все не так уж и плохо. У нас есть крыша над головой, еда, вода и теплая одежда, чтобы пережить зиму, – улыбнувшись, ободряюще скандировала я.
– Да я не об этом, – с тоской посмотрев мне в глаза, пробормотала девушка. – Гетто приходит в упадок, провизии становится все меньше, а плата за нее – больше. Да и люди там… Скажем так, элементарное воспитание и манеры сходят на нет. Мы постепенно превращаемся в животных.
– Если ты о похотливых мужланах в гетто – то можешь не рассказывать. Но, пожалуй, к этому стоит давно привыкнуть. Что с них взять, – подмигнув своей спутнице, отрешенно бросила я.
Наткнувшись на силки, расставленные в проплешине кустарников, я наклонилась, чтобы наверняка убедиться в своих догадках: они были пусты. Ну ничего, по пути их должно быть еще как минимум восемь.
– Дело ведь не только в них, в мужланах, как ты их называешь. Когда я ушла из взвода миротворцев, покинула городские стены, я верила, что таким образом проявляю свое несогласие, демонстрирую протест и то, что я готова бороться за нечто большее, чем жалкое существование, которое мы теперь влачим. Я оставила свою семью, разбила сердце своему отцу, который был бесконечно горд, что его единственная дочь подала достойный пример своим младшим братьям, продолжив семейную традицию военного ремесла. А все для чего? Когда-то я надеялась, что со временем все наладится, изменится в лучшую сторону, но все происходит в точности, да наоборот. Мне кажется, что однажды нам просто придется сдаться и вернуться за городские стены. И все было тщетно.
Ошарашенная непривычно длинным монологом от такой молчаливой особы, я даже не рискнула ее перебить, хотя вопрос буквально сжирал меня изнутри.
– Так ты была миротворцем? Серьезно?! Ты?! Которая мутузит и колотит своих бывших сослуживцев