Так продолжалось довольно долго. Кусты стали встречаться всё реже, ночной холод становился злее и безжалостнее.
А сегодня моему великому двухнедельному терпению настал конец. Кажется, я слишком затянула. Мой неконфликтный, в общем-то, характер сыграл со мной злую шутку.
Меня всё это достало и я, как только объявили привал, направилась к нашему "руководству": Арнольду Акакиевичу, который все эти дни словно забыл о существовании своей супруги, Кириллу, мужик пятидесяти пяти лет, бывший начальник отдела сбыта на птицефабрике, третий из них – Виктор, молодой самоуверенный, себялюбивый, в другом мире он был вполне успешным юристом. А потом выловлю этих троих и поговорю с ними. По-хорошему. А дальше, как пойдёт.
– Не дело это, – услышала я, проходя мимо группки людей, сидевших вокруг небольшого костра. Трое мужчин и пара женщин кутались в уже порядком истрёпанные синтетические одеяла и негромко переговаривались между собой. – Они вон в какой палатке ночуют, а мы у костров кости морозим и гениталии. Надо идти и говорить с ними.
Это было правдой: наше "руководство" спало и ело лучше всех остальных. Как и их прихлебатели. Вокруг них собрался десяток крепких мужиков и несколько услужливых женщин. Пока просто готовивших им еду. Честно говоря, возможно, и гревших им постель, точнее спальные мешки, но лично я этого не видела, поэтому не берусь утверждать.
– Пропусти, – хмуро выговорила я амбалу, кажется его зовут Женя, – мне нужно поговорить с руководством.
– Не положено, – ответил мужик и нагло усмехнулся, – лучше айда, прогуляемся вон за тот куст.
– Ну, пойдём, – не раздумывая кивнула я, первой устремляясь в указанную сторону.
Евген не заставил себя просить дважды, и пошагал за мной.
– Красавица, мне Акакиевич говорил, что с тобой лучше не связываться, а оно вона как, легко всё прошло.
– Штаны снимай, – перебила я его, оглядевшись кругом: нужно было убедиться, что нас без проблем обнаружат.
– Ох ты ж, шустрая! Уже снимаю, – обрадованно заржал придурок.
Спустил штаны он так резво, что я даже позавидовала такой скорости. На этом счастье мужика закончилось.
– Маловат он у тебя, что-то, – презрительно хмыкнула я, демонстративно оглядывая его достоинство.
А затем, не давая ему времени ответить, резко присела и сбила его с ног.
Хлоп!
Амбал смачно приземлился голыми ягодицами в сугроб под кустом. Короткий вскрик пролился бальзамом на душу, кажется, его пятая точка напоролась на острую ветку. Маты были чрезвычайно цветистыми.
На шум начал подтягиваться народ. Сначала все недоумённо застыли. А потом послышались смешки.
– Ах ты, сука! Я