Многоликий странник. Кирилл Шатилов

Локлану, а теперь и признаваться-то было как-то неудобно. Вкратце же его история, начавшаяся зим за двадцать с лишним до описываемых событий, сводилась к следующему.

      Как и многие из тех, кто мог себе это позволить, Олак имел двух жен. Собственно, второй женой он решил обзавестись, когда выяснилось, что его любимая красавица и певунья Лайла, сколько ни старайся, неспособна иметь детей. У вабонов жить без детей было не принято. Женщине еще куда ни шло. Но не мужчине. Для того, в частности, чтобы, дать бездетным мужчинам шанс, и существовала традиция брать в дом вторую, а подчас и третью жену. Олаку в этом смысле, можно сказать, крупно повезло. Брат Лайлы погиб в Пограничье, сделав вдовой приятную во всех отношениях молодую женщину по имени Адара. Лайла против нее тоже ничего не имела, и скоро под одной крышей зажили все четверо, поскольку у Адары уже был маленький сын от погибшего мужа. Он-то и явился причиной последующих злоключений Олака. Как известно, все та же традиция предписывала, чтобы рожденные во втором замужестве дети были мальчиками: девочек у вабонов был извечный переизбыток. Если все-таки рождалась девочка, родители безропотно соглашались на то, чтобы ее с первых же дней отдавали в приют, называемый Айтен’гардом, то есть Обителью Матерей. О том, что происходило с сиротой дальше, в народе обычно помалкивали, хотя, как водится, где тайна, там и слухи. Поговаривали, что девочек готовят к служению культу легендарных женщин-героинь, слава которых в обычной жизни была несоизмеримо меньше, чем у общепризнанных героев. Злые языки утверждали, что все это только ширма, а на самом деле питомицы Обители предназначаются для плотских утех хозяев замка и их ближайших сподвижников. Выдвигались предположения и совмещавшие обе точки зрения: о том, что Обитель потому и посвящена матерям, что из девочек воспитывают культовых хорен, предназначение которых – ублажать избранных мужчин и рожать детей для всеобщего блага. Как бы то ни было, ткани, изготовленные в Обители руками бедных сирот, котировались на рыночной площади выше остальных, а сшитые из них наряды носились разве что по большим праздникам. Находился Айтен’гард на территории Большого Вайла’туна и никем, кроме самих его обитательниц да зарослей дикого винограда, специально не охранялся, правда, со стороны он походил на перенесенную из Пограничья заставу: те же высокие стены из бруса, тот же ров, тот же подъемный мост. Внутрь его не проникала ни одна посторонняя душа, а рассмотреть происходившую в нем жизнь сверху, даже со стен замка, не представлялось возможным. Только пожилые настоятельницы иногда пересекали ров кто на телеге, кто верхом и отправлялись с товаром на рынок. Никто не видел, чтобы они возвращались обратно груженные покупками или просто съестными припасами. Вероятно, хозяйство Айтен’гарда снабжало его обитательниц всем необходимым. Хотя подобная завидная независимость от внешнего мира порождала слухи о том, будто Обитель соединена с замком разветвленной сетью подземных ходов. Ничего этого Олак наверняка тоже не знал. Он знал лишь о том, что единственный рожденный ему Адарой ребенок