Айрис выдавали глаза. Изумрудно-зеленые, яркие и чистые, словно омытые водой кристаллы, они могли принадлежать только девушке из «Морской нимфы». Таких не было ни у одной островитянки. Ходили слухи, что Хозяйка использует особую магию, которая меняла цвет глаз всех, кто попадал в дом терпимости, в том, числе и рождающихся там детей – мол, чтобы в будущем было легче находить сбежавших. Но факт оставался фактом. Яркие зеленые глаза в Архипелаге назывались не иначе как «глазами нимфы».
Она не знала, что стало с ее родителями. Старая Руяна не обслуживала клиентов, но нянчилась с младенцами, пока они не достигали трехлетнего возраста, и их не забирал приют. Старуха рассказывала, что однажды Хозяйка принесла ей сверток, внутри которого лежала самая прелестная девочка, которую ей только приходилось видеть. Мать Айрис погибла при родах. Вскармливали девочку всем борделем – по очереди. Айрис смутно помнила те времена, но дружбу с Руяной, которая навещала ее и в приюте, сохранила. Старуха была жива до сих пор, хотя ей должно было быть не меньше ста лет.
Чэд уснул, и Айрис осторожно положила малыша в колыбельку. Выпрямившись, потерла затекшую спину и замерла, когда взгляд случайно упал в окно на серебристую полоску моря, выглядывающую из-за белых шпилей усадьб и вилл самого богатого квартала Домники. Море всегда действовало на нее завораживающе, а в полнолуние, когда вода превращалась в зеркало, и вовсе уносило с острова одним своим видом. И хотя луна светила всем морям мира, Айрис была уверена, что море, виднеющиеся у нее из окошка, назвали Лунным не просто так.
В особо лунные ночи оно преображалось, превращаясь в еще одно светило. Вода источала сияние такой силы, что жители прибрежных районов вынуждены были спать с плотно закрытыми шторами, а уличные фонари отключали за ненадобностью. Волны приобретали молочный оттенок и становились ласковыми и игривыми, словно котята. Они манили далеким прибоем, зазывали тоскливыми криками чаек, будоражили соленым ветром и кружили голову запахом водорослей. Айрис жила на острове, видела море со всех сторон, с любой вершины и любого окна, но стояла на его берегу только в детстве, когда Руяна по выходным забирала ее из приюта и вела на побережье. Айрис мало что помнила из этих прогулок, но сохранила в памяти, будто она погостила у кого-то очень близкого и любящего.
У мадам Донны было много причуд, и самой странной из них был запрет на прогулки к морю. Он касался не только Айрис, но и всех слуг, работающих в доме. Донна Этвелл считала морем источником всех зараз, и, хотя она собиралась отдать ему одного из своего сыновей – того самого, что пророчили в капитаны, запрещала слугам ходить к морю на все время, пока они у нее работали. Чтобы не притащили какую напасть с берега и не заразили детей. И хотя Айрис официально слугой не считалась, запрет на нее распространялся в первую очередь.
С трудом