– Как гроб нести будем? – ещё раз спросил Смирнов.
– Так мы его на тачку поставим, – ответил Пёс. Он залез в свой сарай и вытащил оттуда старую тачку. Он закинул в неё верёвку и потащился к воротам. Смирнов плёлся за ним. Когда они проходили мимо старой ивы, старик весело дёрнул за петлю, висящую рядом с оборванной верёвкой.
– О, новенький, а ты знаешь откуда здесь эти верёвки? – сказал Пёс с таким радостным тоном, что Смирнову сразу стало понятно, что на самом деле его мнения не спрашивают.
– Это Долли оставила тут со своим другом, – Пёс мерзко лыбился на Смирнова, ожидая от него какой-то реакции. Смирнов только чуть поднял бровь, но этого старику было достаточно, и он продолжил с ещё большим энтузиазмом:
– Она с каким-то парнем сбежала сюда вешаться. Они хотели вместе концы отдать, но она в последней момент забоялась, и пацан в одиночку помер! – Пёс залился смехом, – Ты представляешь, что это был за идиот? Влюбился в уродину, так она его ещё и кинула. А уродка не промах, это ж надо было устроить! Обман века.
– А почему верёвки не сняли? – поинтересовался Смирнов.
– Так их и сняли. Эти я повесил, – гордо заявил Пёс, – и причём одну специально оборванную, шоб для символизму было. Их, правда, опять сняли, но так я ещё раз повесил. Они ещё раз сняли, а я снова повесил. Ну, они потом плюнули на это дело, а я не плюнул. Я этой уродине в саму душу харкнул!
Смирнов отвернулся от Пса, и всю дорогу они шли молча. В принципе, дорога их была не долгой. Они дошли до перекрёстка и свернули на право. Дорога завела их в лес, немного поводила там, играя в волшебную тропку из эльфийского леса, и привела к обнесённому красочным забором и весёлыми деревянными медвежатами домом. Во дворе стояла куча качелей, горок, резных статуй и деревянные дети. С молчаливыми ребятами разговаривал какой-то низкий паренёк, едва младше Смирнова. Его тело было на удивление ладно вытесано из плоти твёрдой породы. Лицо его было вырезано с большим искусством. Над ним висела стружка курчавых волос. Единственным недочётом в этой работе был очень длинный нос, по-видимому мастер пытался выстругать его из ветки, но умения не хватило, чтобы придать носу достойную форму.
– Здорово, Прохор! – крикнул человеку Пёс, открыл калитку и без спросу покатился по вымощенной досками дорожке к большому сараю.
– И вам, добрый день, – прокряхтел Прохоров. Каждый раз, когда он вытаскивал из своего рта звуки, казалось, что у него внутри что-то доламывается. Пёс уже подкатил к большому сараю. Его крыша была украшена резным коньком, на торчащих срубах брёвен были вырезаны улыбки. Сарай во всех своих проявлениях был настолько лучше самого дома гробовщика, что можно было подумать, что это желая часть была пристройкой к нему. Рядом с сараем расположился богатый дровяник, в котором деревяшки лежали словно куча злата в сокровищнице дракона.
– Проходите, – Прохор распахнул перед ними ворота сарая и показал на один