С полминуты отец рассматривал сына, словно перед ним стоял заклятый враг, после чего – уже без прежней дерзости в голосе – произнес:
– Что ж, будь по-твоему.
Голдман медленно развернулся и размеренным шагом покинул квартиру. Генри остался стоять, понимая: принципы его слишком ценны, чтобы расстаться с ними без боя.
Глава 5. Коллизия
К тому времени как Катерина вошла в дом родителей, малая стрелка часов близилась к четырем. Они жили за пределами города, хотя частный сектор начинался столь скоро и резко, что казалось, будто все еще в его черте. Девушка горячо любила – как она шутливо ее называла – деревенскую жизнь и теперь, став заложницей съемной квартиры, страшно скучала по возможности выйти во двор и предаться ласканиям солнца.
Совсем близко от домика пролегали речка и лес, и, когда погода ее баловала, а в душе у Рудковски благоухал настроенческий сад; если девушка жаждала вдохновения или, напротив, хотела прогнать угнетающие хороводы мыслей, она всегда отправлялась в маленькое путешествие. Там, на природе, душа ее превращалась в весенний цветок.
– Катерина, доченька, мы так рады тебя видеть! —встретила девушку мать.
– Ну, ты глянь, кто приехал. Мелания, беги встреть сестру, – поприветствовал девушку глава семейства.
Катерина, на чьи глаза по приезде домой наворачивались слезы радости, услышала скорый топот маленьких ножек.
Мелании едва исполнилось пять, а в этом возрасте дети, вопреки библейским законам, имеют привычку сотворять себе кумиров. Таким идолом для девочки стала старшая сестра.
Ребенок искренне восхищался ее волнистыми темно-русыми волосами, которые большую часть времени Катерина собирала в прическу, шутливо ее называемую «булочкой синнабон». Восторгалась Мелания и насыщенными серо-голубыми глазами сестры – особенностью лица Катерины, по комплиментам конкурирующей только с ямочками на щечках. Те, в свою очередь, являлись детищем обворожительной улыбки Рудковски или ее неуемного смеха. И все же больше всего Меланию очаровывал маленький, чуть вздернутый кверху носик сестренки и рассыпанные, как грибы на поляне, веснушки – они становились особо заметны на лице Катерины с приходом весны.
Сама Мелани была ребенком слегка припухлым, и эта припухлость безошибочно выдавала возраст ребенка. Свой собственный вид девочка не любила. Светлого, почти белого цвета волосы и нос картошкой до смерти удручали малютку. Впрочем, Рудковски всегда с любовью успокаивала сестру, уверяя, что в юности та станет «самым красивым пионом в саду с привычными глазу розами».
– Кэти, Кэти, – с объятиями налетела на Катерину малышка. И хотя девушка никому не позволяла коверкать свое имя, прозвища, присужденные ей Меланией и матерью, заставляли что-то в душе Рудковски бешено трепетать.
– Привет-привет, моя бусинка, – девушка крепко обняла сестренку в ответ. – Смотри,