– У богов свои, чудны́е игры. Они никогда не раскрывают нам все планы. Ты был прав, Марк. Прежде чем уйти, Рений еще увидит рассветы и закаты.
К восходу солнца поля опустели. Разграбившие винный склад, скорее всего, разбрелись кто куда и свалились в пьяном угаре. Кое-где над обожженной, почерневшей землей поднимались ленивые струйки дыма. Обгоревшие деревья торчали голыми обугленными кочерыжками, и среди развалин амбаров тлело припасенное на зиму зерно.
Пейзаж был странно спокойным, и даже птицы молчали. Из-за этого смерти и страдания прошлой ночи казались какими-то нереальными. Гай постоял, потер лицо, повернулся и сошел по ступеням во двор.
На белых стенах темнели бурые потеки. По углам поблескивали лужи крови, отвратительные пятна на земле напоминали о трупах, которые выволокли за ворота, с тем чтобы потом свезти на подводах к вырытым ямам. Тела защитников положили на чистое полотно в прохладных комнатах, придав им по возможности пристойный вид. Остальных бросали небрежно в кучу, из которой беспорядочно торчали руки и ноги. Наблюдая за работой, Гай слышал крики раненых, некоторых зашивали, других готовили к ампутации.
В нем кипел гнев, и излить его было некуда. Его заперли, тогда как другие, все, кого он любил, рисковали жизнью, а отец погиб, защищая семью и поместье. Да, он еще не набрался сил и раны не затянулись, но ведь они лишили его даже возможности помочь отцу. Гай не находил слов, и когда Кабера подошел к нему с выражением сочувствия, угрюмо промолчал, так что старик отошел ни с чем. Борясь с усталостью, юноша просеивал между пальцами песок и вспоминал сказанные когда-то Тубруком слова, лишь теперь постигая их смысл. Его земля.
Подошедший раб – Гай не знал его имени, но, судя по ранам, он тоже дрался на стене – спросил:
– Хозяин, мы вынесли тела за ворота. Найти для них повозки?
К нему впервые обратились не по имени, и Гаю пришлось сделать усилие, чтобы не выказать удивления. Боль душила его, и голос прозвучал глухо, словно из глубокой ямы.
– Принеси лампового масла. Я сожгу их на месте, там, где лежат.
Раб послушно кивнул и побежал за маслом. Гай вышел за ворота и посмотрел на безобразную кучу трупов. Зрелище было отвратительное, но сочувствия Гай не ощутил. Каждый из них выбрал такой конец, приняв участие в нападении на поместье.
Он облил кучу маслом, обрызгал тела и лица, раскрытые рты и немигающие глаза. Потом поднес огонь, но обнаружил, что смотреть, как они горят, не может. Запах дыма напомнил ворона, которого они с Марком когда-то поймали. Он подозвал к себе раба.
– Прикати бочки. Пусть горят, пока не останется только пепел.
Жар усилился; Гай пошел в дом, и запах последовал за ним, будто обвиняющий перст.
В большой кухне он нашел Тубрука. Старый гладиатор лежал на боку, закусив кусок кожи, а Кабера ощупывал