Божена заранее сложила вещи, которые потребуются ей в дороге. А вот вещи Агнеши придется складывать непосредственно перед бегством, иначе пропажи могут хватиться.
Ей было немного жаль родителей и того, как она собирается с ними поступить, но сама мысль пойти под венец вот с этим жирным князем, который нагло тискает ее во время танца, была омерзительна.
Вацлав верно рассчитал время для побега. Гости еще шумели, но были уже сильно пьяны. Никто не обратит внимания на то, как и когда исчезнут две дочки хозяев замка. Отделаться бы еще от настырного Яцека. Он хотя и выпил много, держался пока бодрячком. Девушке не нравилось, что он начал слишком распускать руки. Тогда она попробовала переключить его внимание на спор, затеянный ее отцом и архиепископом Карнковским с заезжими восточными торговцами, о возможном возобновлении войны между Польшей, Швецией и Россией за Ливонские земли.
Помогло. Яцек охотно включился в дискуссию, избавив Божену от своего общества.
Она же принялась отсчитывать минуты до того мгновения, как ей предстоит направиться на второй этаж в комнату дочери.
Вот только… не суждено было Божене сбежать.
Не один Вацлав правильно рассчитал время. Оно было идеальным как для побега, так и для нападения. В три часа ночи фельдмаршал Карл Генрикссон Горн, один из командующих шведской армией, подвел свое войско к Джевицам. Попасть в укрепленную крепость не составило труда, ворота в эту праздничную ночь попросту были открыты.
Большая часть войска устремилась в замок. Остальные рассредоточились по территории крепости.
– Шведы! – закричал кто-то из гостей воеводы Джевицкого.
Неудивительно, что нападавших сразу опознали. Солдатская форма из сукна сине-желтой расцветки определенно указывала на принадлежность к шведской армии.
– К оружию! – крикнул воевода.
Но разве могли сопротивляться организованному и подготовленному противнику далеко нетрезвые люди, большинство из которых и оружия при себе не имели. Шведы заполонили весь замок. Они никого не щадили. Они пришли убивать.
Чувствовался запах гари. Начали гореть многочисленные наружные постройки замка.
Крики доносились отовсюду. И изнутри замка, и с улицы.
На глазах Божены творилось что-то ужасное. Людей резали, как свиней. Ее вырвало от вида разрубленных тел, вываливающихся кишок и багряной крови. Она вдруг заметила свою мать. Та бездвижно лежала на полу. Из горла женщины хлестала кровь.
– Мамочка! – склонилась над ней Божена.
Она попыталась зажать рану, но поняла, что уже не помочь. Катажина была мертва.
А прямо на девушку, осклабившись, надвигался здоровенный швед.
– Агнешка! – бросилась она на второй этаж.
Только бы спасти ребенка, – билось набатом в голове. Только бы успеть.
Но швед нагнал ее, схватил за волосы, потянул на себя. Божена рванулась, закричала от дикой боли, упала на ступеньки, поползла вверх, туда, откуда слышался детский