в тех часах, которые держит
в костлявой руке фигура Смерти.
"Песочные часы", И. С. Тургенев
Последнее время только совсем изредка.
Точно в случайном сне.
Из прошлой жизни высветится что-то под внутренним взглядом.
Словно промелькнёт острая быстрая ласточка ушедшего времени,
показывая прожитую жизнь, как уже навсегда сделанную работу.
В которой (теперь) можно осмотреться.
Потрогать её… Взвесить.
Поступки. Каждое время, каждую деталь жизни,
каждое своё всё.
И в местах падений, и на её вершинах… Но вдруг пронесётся там.
Над этим общим. По всему пространству, обозреваемому тобой,
как по небесному своду, пронизывая землю, невидимо проносится
крупным гулким боем колокольный звон.
Детское воспоминание…
Оно приходит ко мне из той холодной земли
моего казенного детства,
где кому-то (до сих пор) во весь голос кричит хромая бабка Антрацит.
И этот долгий крик выплёскивает внутрь меня иные воспоминания.
Они проходят во мне, как обвалы каменьями… Глыбинами прошлого,
тонкой, почти воздушной, еле различимой
поднятой пылью времени.
В этих тугих обвалах клубящихся воспоминаний,
в этой пыли жизни.
До самого дальнего, до самого совсем забытого. Тайного. Вижу себя.
До самых детских саночек, перочинных ножичков, плетёных корзин…
До всего себя, того, который жёг сено своей жизни. До самого тонкого.
Как бы случайного. Играя со спичками,
проживаемого времени.
карты
Новые карты расчеловечивания ещё не написаны
(не созданы). Читайте как хотите. Можно всё и сразу. Полностью.
Но некоторые пропасти уже на них нанесены
в подробностях. И пропасти эти бездонны.
Когда и как эти пропасти появились впервые,
сказать трудно. Некоторые из них уже давно поросли
(покрылись) лесами, водоёмами, слоями земли… пластами времени.
Есть и совсем свежие, вчерашние. Как только что
выкопанные могилы на кладбище.
Идёшь, идёшь по кладбищу от могилки к могилке,
и всё уже привычно и глазу, и уму. Всё уже
в амальгаме времени, наполнено известным
содержанием и формой. Вдруг – бац! – свежая могилка,
наполненная новым, жутким смыслом пропасти.
По краям, на дне этих пропастей, не раз вставали
города. От многих из которых давно уже
не осталось и помина.
Эти пропасти все в целом вместили в себя и
всевозможные крестовые походы… и произведения
Людвига ван Бетховена и Вольфганга Амадея Моцарта…
и картины Иеронима Босха, Пабло Пикассо…
Книги Льва Толстого, Джорджа Оруэлла, Евгения
Замятина. И даже Венедикта Ерофеева, (в простонародье
называемого Веничкой) со всеми названиями его
железнодорожных станций.
Ничего