Некоторые работники жаловались на махинации с учётом рабочего времени и оплатой труда, причём по отчётным документам, представляемым Ангерштейном в бухгалтерию головного офиса, всё выглядело обыденно, как и раньше. Сотрудники ван дер Ципена негласно собрали и проанализировали жалобы нескольких человек, после чего сопоставили их расчётные листки с теми данными, что Ангерштейн предоставлял руководству компании. Налицо было явное искажение отчётности, а это заставляло подозревать, что управляющий ведёт двойную бухгалтерию – одна используется для поддержания текущей работы предприятия, а другая, фальсифицированная, предоставляется руководству. Получив такую информацию, ван дер Ципен направил в Хайгер аудитора, которому предстояло проверить бухгалтерскую часть.
Аудитор приехал в Хайгер и явился к Ангерштейну без предупреждения ранним утром 29 ноября, т.е. в субботу, в выходной день. Фриц не успел замести следы своей незаконной деятельности и в результате аудитор за несколько часов работы обнаружил приписки на сумму почти на 15 тыс. марок. Речь шла о новых германских деньгах, т.н. «рентных марках», введенных в оборот в ходе денежной реформы Ялмара Шахта (1 рентная марка равнялась 1 триллиону дореформенных). Сумма была очень значительна, при фиксированном обменном курсе (4,2 рентных марки за 1$) величина ворованных средств превышала 3,5 тыс.$. Даже для богатых Соединённых Штатов такая сумма была бы весьма немалой, а уж для Германии конца 1924 года это было целое состояние!1
Аудитор не сомневался, что его проверка позволила увидеть лишь малую часть злоупотреблений Ангерштейна. Он поговорил на эту тему с Фрицем, тот страшно возмутился претензиями проверяющего и заявил, что ничего не крал у ван дер Ципена, а напротив, последний обворовывал его, постоянно побуждая лавировать и оплачивать разного рода неучтённые и сопутствующие расходы из своего кармана. В общем, разговор вышел крайне нелицеприятный и резкий.
Итак, картина получалась презанятная! Во второй половине дня 29 ноября Ангерштейн узнаёт о подозрениях в свой адрес, высказанных аудитором довольно откровенно, а уже 1 декабря его дом (и по совместительству рабочее место!) сгорает при нападении таинственных грабителей. Какое совпадение, надо же! Ангерштейн, по-видимому, был крайне