мысленно переводил на английский язык, – будто человек – первый и последний хозяин на земле или обычное представление о жизни и ее физическом представлении может быть только таким и никаким другим. Старый Народ был, Старый Народ есть, и Старый Народ будет. В неведомых нам пространствах,
сам по себе, Он пребывает в тишине и первозданности, невидимый нами.
Йог-Сотот знает ворота.
Йог-Сотот и есть ворота.
Йог-Сотот – ключ и страж ворот. Прошлое, настоящее, будущее сошлись в
Йог-Сототе. Он знает, где Старый Народ вырвался из старины и где Он вырвется из нее вновь. Он знает, где Он топтал земные поля и где Он еще топчет их и почему никто не видит Его, когда Он является людям. Иногда Его выдает Запах, но какой Он с виду, не знает ни один человек,
если не считать черт, которые Он подарил людям, а таких много, и разнятся они от самого обыкновенного облика человеческого до того невидимого и бестелесного, какой Он Сам. Старый Народ вонюче и незримо бродит в безлюдных местах, где Слова произносятся и Обряды отправляются в положенное Время. Ветер торопит голоса, и земля проговаривает мысли. Он гнет деревья и крушит город, и не могут лес и город остановить безжалостную руку. В холодном отчаянии Кадат познал Старый Народ, но кто из людей знает Кадат? Ледовая пустыня на юге и затонувшие острова в океане хранят камни, на которых стоит Его печать, но кто из людей видел замороженный город или опутанную морскими водорослями затонувшую башню? Великий Ктулху – родич Его, но и он видит Его тайком и издалека.
Йол Шуб-Ниггурат! Как вонь ты знаешь Его. На твоем горле Его руки, и все же ты не видишь Его, хотя живет Он на твоем охраняемом пороге.
Йог-Сотот – вот ключ к воротам, что разделяют два мира. Люди правят там, где прежде властвовал Он, но скоро Он будет править там, где теперь властвуют люди. После лета приходит зима, но после зимы вновь приходит лето. Он ждет, терпеливый и могущественный, ибо Его час недалек».
Доктор Армитейдж, сопоставив то, что он читал, с тем, что он знал о Данвиче и его невидимых обитателях, а также о самом Уилбере Уэйтли и его темной страшной ауре, которая со времени его непонятного рождения превратилась в черную тучу возможного матереубийства, ощутил наплывшую на него волну страха, такого же осязаемого, как липкий холод могилы. Склонившийся над книгой козлоподобный гигант был похож на выходца с другой планеты или из другого мира, как будто он только частично был человеком и крепкие узы связывали его с черными безднами сущности и бытия, которые простираются как гигантские фантомы над всем тем, что является мощью, материей, пространством и временем. Неожиданно Уилбер поднял голову и заговорил в своей странной резонирующей манере, которая наводила на мысль о нечеловеческом строении его горла.
– Мистер Армитейдж, – сказал он, – я подумал, что мне придется взять эту книгу домой. Здесь есть такое, что мне нужно опробовать в определенных условиях, а у вас их нет. Я совершу смертный грех, если останусь тут из-за ваших правил. Позвольте мне взять ее, сэр, и я клянусь вам, что никто ничего
