Мурат тогда много плохого наговорил, послав к черту все условности. Непозволительно грубую речь отец слушал, не перебивая. Его взгляд глубокий, будто понимающий, вызывал бурю противоречий. Как только он заикнулся о Милане, Мурат уже минул точку невозврата – его прорвало напрочь. Он не постыдился нелестно спросить, все ли в порядке у впечатлительной мачехи-полячки с русским, или до сих пор ни «бэ», ни «мэ».
О кульминации вечера возвестил звонкий хлопок бокала, сжатый в крепком отцовском кулаке. Тот стряхнул стеклянную крошку с рук и грузно встал из-за стола. Мурат выслушал кучу нравоучительных объяснений, почему развод был так необходим, а конец отцовской речи вылился в нотацию об отсутствии здравомыслия у нерадивого сына. Кинув напоследок что-то про молоко на губах, отец забрал конверт и вышел вон.
Мурат праздновал победу ровно до того момента, пока не принесли счет. Около часа потребовалось, чтобы разобраться с переводом суммы от Славы на счет ресторана. Администратор смотрел на его внешний вид до невозможного брезгливо, пока Толик говорил в трубку, что они до сих пор ищут исправный терминал.
После резкой затяжки во рту неприятно горчит. Дорога заворачивает за угол небольшого дома с красной черепицей. Мурат смотрит на железные прутья калитки с необъяснимой грустью. Когда-то здесь стояли деревянные дощечки, а рядом с тем местом, где кучей громоздятся садовые инструменты, раньше переплетались кронами две яблони. Двор Царевых Мурат выучил от и до, будучи мелким.
Он был в то далекое время неусидчивым ребенком, с вечно зелеными от травы коленками и упрямой потребностью рушить чужой порядок. Однако воровал всегда грамотно и редко попадался. Мурат хорошо помнит тот день, когда упавшие стволы распиливали на части и уши закладывало от рева бензопилы. Вместе с умершими яблонями детство дало трещину: в тот же вечер родители впервые поругались.
Мурат проклинает себя за лишние сантименты. Все уж давно быльем поросло, незачем вспоминать. Но тоска по обычному человеческому счастью засела в сердце занозой и ноет, ноет.
Из окна Царевых слышатся звуки гитары, а вслед – неловкое пение. Желтый свет пробивается сквозь полупрозрачный кружевной тюль. Силуэт парнишки слегка раскачивается из стороны в сторону, в такт музыке. Голос немного неустойчивый, с заметным напряжением, но с приятными слуху высокими переливами. Царев Денис – талантливый малый, одна дикция чего только стоит. Слава и Толик хорошо его натаскивают.
Во внутреннем кармане Мурата желтый листочек, сложенный вдвое, словно жжет грудь. Почему не выбросил до сих пор – бог его знает. Он долго раздумывал над содержанием, и многое его до сих пор смущает.
Например, то, с какого перепуга Царев Денис вообще оказался в компании Толика и Славы? Чем сумел привлечь? Еще непонятно, какого черта Царев и Пегов прохаживались вместе в магазине. Если Денис так открыто