– Ну, Лаврушин, ты даешь. Всегда гостей полон дом. Корми, пои их. А стабилизатор мне сменить не можешь. Денег нет!
Лаврушин повернул голову и замер.
Лаврушин имел еще один талант – на грани гениальности. Он был историком. Но не в общепринятом, а в булгаковском понимании этого слова (см. роман Булгакова «Мастер и Маргарита»). Он постоянно вляпывался в невероятные, порой неприятные, изредка опасные истории. И сейчас, обернувшись, он понял, что опять вляпался во что-то.
В дверях комнаты стоял незнакомец. Рост – средний. Лицо – худое, усталое, печальное. Возраст – лет тридцать пять-сорок. Одет – в серый, из дорогих, костюм, синий, из версачевских, галстук, крокодиловые, из супердорогих, туфли. Запонки – с бриллиантами, ей Богу. В бриллиантах Лаврушин разбирался, приходилось иметь с ними дело при работе над одной темой, так что влет отличал их от любого камня.
– Не привык к этой одежде, – виновато произнес незнакомец, поправляя галстук и слегка ослабляя его.
– А что, дверь не закрыта? – спросил Лаврушин, у которого сердце от неожиданности сжалось в холодный комок, а потом бешено забарабанило.
– Закрыта. Но это разве проблема?
«Ясно, – с неожиданно свалившимся спокойствием подумал Лаврушин. – Грабить будет. А чего тут взять-то, кроме Мозга?»
Мысль о том, зачем человеку в бриллиантовых запонках и крокодильих ботинках грабить такие квартиры задержалась где-то у входа в сознание завлаба.
– Разрешите присесть? – спросил незванный гость.
«Мягко начинает. Рэкетир, что ли?»
– Вы скорее всего думаете, что я человек, нарушающий установленные нормы поведения и уголовное законодательство? – осведомился незнакомец. Фраза была длинная и вычурная. Он будто говорил на чужом языке, хотя и без малейшего акцента.
– Мошенник, как пить дать, – донесся из угла хриплый голос Мозга. – Гони ты его, Лаврушин. Не то без штанов останешься.
– Это кто? – искренне удивился гость.
Все эмоции были написаны на его выразительном лице. Он был находкой для физиономиста.
– Так, груда запчастей, – небрежно кинул Лаврушин..
– Сам полудурок, – огрызнулся Мозг.
«Полудурок» было его любимейшим словом, которым он одаривал весьма щедро. Даже Светку обозвал «полудурой» – еще до того, как она намекнула насчет кувалды.
– А, подселенец, – кивнул гость, внимательно посмотрев на Мозг.
– Простите, что? – спросил Лаврушин.
– Симбиоз устойчивой энергоинформационной астральной сущности с механизмом, – махнул рукой гость. – Иногда это случается.
– Во загнул, – с уважением произнес Мозг.
Гость уселся на стул и спросил печально:
– Как вы думаете, кто я такой?
Лаврушин смутился. Подобно Мозгу резать правду-матку в глаза он не мог. Не позволяла врожденная интеллигентность. Поэтому он