– Мир… он такой, – прошептала Таня, косясь на факелы.
Почему-то ей казалось, что сейчас они горели слабо. В то время как ей хотелось света, да поярче. Было полное ощущение, что тьма в комнате становилась все гуще. А фигура призрачной гостьи, напротив, вроде как начала испускать свет.
– Фундамент сего замка строился с одного камня, – слезливо сказала Аделина. – На один камень поставили два. На два – еще четыре…
– А на них восемь? – предположила Таня.
Призрак на ее слова внимания не обратил, а заунывно продолжал:
– А потом, когда фундамент стал достаточно широк, привели меня. Я была в платье невесты, рукавчики в десять локтей длины, как и положено…
– Чудная картинка, – сглотнув, подтвердила Таня.
Ей никогда в жизни не приходилось разговаривать с призраком, и потому дыхание сбивалось на каждом слове. Она и сама не знала, почему разговаривала с Аделиной. Наверное, от страха.
Последние слова Аделина дер Фонрайт расслышала.
– Что? О да, я была как картина, лучшая картина кисти мастера Ярера. Я шла тихо и безмятежно, как это и положено девице из рода Фонрайтов. Но моя душа кричала: проклятие, проклятие тем, кто принес на нашу землю свои ритуалы, свою проклятую волшбу, которую они называли магией.
– Полностью с вами согласна, – выдавила Таня. – Меня саму сюда притащили с помощью этой самой проклятой волшбы. Которую еще называют магией. И заточили здесь как узницу.
Девица распахнула призрачные очи.
– И тебя тоже хотят замуровать в этом замке, о незнакомая дева?
– От меня кое-чего ждут, – прошептала Таня. – Но замуровать… Нет, надеюсь, что нет!
– А-а-а… – Аделина дер Фонрайт подняла к груди укрытые рукавами ладошки, сложила их молитвенно. – Но если тебя все-таки поведут замуровывать, отнесись к этому смиренно, дева. И с достоинством ступай к своему последнему покою. Как это сделала я…
Она скользнула к центру комнаты и растаяла там. Факелы тут же засияли с прежней яркостью. То ли призрак своим появлением приглушал их, то ли просто в присутствии этой персоны воздух темнел.
Таня еще какое-то время лежала, косясь взглядом в центр комнаты. А потом погрузилась в тяжкий сон, наполненный непонятными и пугающими сновидениями, которые потом даже не смогла вспомнить.
Наутро хлеб принес молодой парень с черными кудрями. На звук открывающейся двери Таня проснулась мгновенно. Помедлила, лежа под одеялом, поглазела на симпатичного парнишку, который дошагал до сундука, избегая глядеть в сторону кровати. Парень заменил пустую тарелку на другую, с хлебом. И поменял кувшин.
Когда кудрявенький развернулся к двери, Таня решилась. Рывком села на кровати, позволив одеялу упасть на колени. Прогнулась, чтобы грудь – она у нее была маленькая, но все же имелась – гляделась пообъемистей. И сказала, улыбаясь во все тридцать два зуба:
– Здравствуйте! Скажите, а на воле сейчас что, вечер