– Простите, моя Королева, я знаю, что смотреть на меня не очень приятно, теперь! – сказал он с грустной улыбкой.
– Все мы несём свои шрамы на себе! У кого-то они видны, у кого-то нет! – отвечала ему Лалатина, теперь она уже не могла разобрать черты его обезображенного лица, остался только голос такой же, как прежде. Ей показалось, что Лазарь улыбнулся.
– Ваш отец не очень-то любил меня, – сказал он, – но я на самом деле сочувствую вам леди Рейнгард!
– Странно, своего настоящего отца, я совсем не знала и когда он умер не испытала никакого сожаления! Но о смерти сира Сайруса я не забыла до сих пор! Хотя прошло уже больше пяти лет! – сказала Лалатина.
Лазарь кивнул.
– Мне кажется, что если бы он был жив, всё могло бы быть по-другому! – сказал он, скрипнув зубами.
– Впрочем, теперь это уже не важно! Леди Рейнгард, я не советовал бы Вам доверять этому Грену! За хорошую плату он мать родную продаст!
– Я это хорошо понимаю! – с улыбкой отвечала Лалатина, – пока на нём висит смертный приговор, ему ничего не остаётся кроме как оставаться нам верным!
Свеча догорела и комната погрузилась во тьму. На секунду Лалатине стало страшно, ссутулившийся монах показался ей монстром, тень которого нависает над ней и вот-вот поглотит.
– У Вас есть деньги, сир Лазарь? – спросила она, овладев собой.
– Деньги не проблема, – сухо отвечал ей бывший монах, – что с крепостью Рикард?
– Мы нашли Лиону Рикард. К нашему счастью она жива и невредима. Один наёмник помог ей!
– Да? Как его имя?
– Хатч. Рагна Хатч.
Лалатине показалось, что монах вздрогнул.
– Рагна Хатч? – переспросил он, – Вы точно запомнили имя, моя Королева?
– Да. А в чём дело? – удивилась леди Стоун.
– Рагна Хатч которого я знал, был выдающимся мечником. Это был воин, который один стоил целой армии. Не обижайтесь, моя Королева, но в искусстве обращения с мечом он мог дать фору даже Вашему отцу. При всём уважении, но Сайрус Стоун всегда полагался преимущественно на физическую силу.
Лалатина недовольно цикнула, но Лазарь продолжал, как будто ничего не заметил.
– Ему покровительствовал сир Рикард. Этот Хатч был очень ему предан. Я думал он умер. О нём несколько лет ничего не было слышно.
За мутным стеклом окна воздух слегка посветлел, к чёрному цвету добавился серый, похолодало.
– Вам пора ехать, моя Королева! – сказал Лазарь, бросив взгляд на окно, за которым забрезжил рассвет.
– Да Вы правы! – Лалатина встала.
– Я пришлю в «Ласку» своего человека, когда всё будет готово! – сказал она, перед тем как уйти.
Ей показалось, что Лазарь опять кивнул, он сидел ссутулившись у стола похожий на огромную чёрную птицу. Она подумала, что этот монах обладает странной необъяснимой способностью вызывать раздражение