Гвидо, по всей видимости пьяный, орал дурным голосом какую-то древнюю песню, в которой невнятные, но глобальные претензии к суровой действительности перекликались с готовностью в любой момент завершить бессмысленный круг существования.
Закари наблюдал эту картину с приворотной башни.
– Если ты не прекратишь базлать, как раненный осел, дорогой Гвидо, я не велю впускать тебя в замок, – прокричал комендант.
– Извини, друг, – замахал руками повар. – Всю ночь под дождем ехали, чтоб мясо не испортилось. И только вино помогало нам согреться, а песни спасали ото сна. Открывайте же скорее! Клянусь никогда не петь больше, если мне позволят добраться до перины.
Кухонный персонал отправили домой с тем, чтобы завтра, когда герцог прибудет в замок, уже был бы готов стол с блюдами из свежедобытой дичи.
Ближе к вечеру, когда солнце уже заходило на посадку над лесом на западе, раздались звуки горна. Закари пришел к воротам и по озадаченным лицам привратников понял, что что-то не так.
За стенами слышался гомон множества голосов, на его фоне выделялись возгласы:
– Долой герцога!
И:
– Свободу!
Закари вышел на стену над воротами.
Вся дорога от ворот до низа холма была заполонена разнообразно вооруженными людьми. По большей части это были горожане, но между ними сновали какие-то не очень опрятные люди в зеленых и коричневых накидках.
Очень странно было видеть во главе бунтовщиков бургомистра Альбрука – он дирижировал криками.
Закари поднял руку и дождался, когда смолкнут крики.
– Господин бургомистр, добрый вечер. Не соблаговолите ли объяснить, что происходит?
Однако бургомистр лишь насупился и отвечать не стал. Вперед вышел один из людей в накидках и прокричал:
– Святые угодники! Какая удача. Ты-то мне и нужен. Узнаешь?
Он снял капюшон.
– Питер. Одноглазый, – Закари, конечно же, сразу признал в нем давешнего знакомца. – Не скажу, что очень рад тебя видеть. Так это ты стоишь во главе этого сброда?
– Не очень-то это уважительно: называть сбродом честных бюргеров, – заметил Питер.
Толпа возмущенно загудела.
Переждав, разбойник продолжил:
– Коротко говоря, мятеж перерос в смуту, а та, в свою очередь, – в восстание. И я, как предводитель оного, объявляю бывшую обитель герцогов Альбрукских главным оплотом народного гнева. Предлагаю защитникам замка сложить оружие и открыть ворота. В этом случае обещаю сохранить вам жизни и рассмотреть возможность принять вас в ряды повстанцев. Иначе: месть, смерть, кровь и экскременты по стенам.
– Понятно.