Яна приоткрыла веки: комната с сидящим напротив нее Руденко медленно вращалась. Она шире открыла глаза, вращение прекратилось. Секунду она не узнавала Руденко.
– Ну что? – заинтересованно спросил он, увидев, что Яна вышла из транса.
– Она где-то за городом, – обессиленная, Яна снова прикрыла глаза. – Что-то со мной не так, – вздохнула она, – чувствую, вторую карту мне «открыть» не удастся. По крайней мере, сегодня.
– А поточнее не скажешь? – с надеждой посмотрел на нее Три Семерки.
– В городе ее нет, это точно, – Яна закурила, Руденко последовал ее примеру.
– Понимаешь, мне нужно больше времени… нужно войти в режим… Когда я включаюсь в какое-то дело, решаю какую-то задачу, постоянно думая над разгадкой, тогда внутри меня что-то просыпается. Подсознание даже, скажу тебе, больше задействовано в этом процессе. И вот когда я обращаюсь к карте, накопившаяся во мне энергия, не просто заряд или импульс, а энергия, уже текущая по нужному руслу, активизируется, позволяя карте «работать» на полную катушку. Понимаешь?
Руденко разочарованно мотнул головой.
– Дай мне передохнуть. Я попробую еще.
Три Семерки вздохнул, грустно улыбнулся, стараясь приободрить Яну и в то же время выражая здоровый скепсис. Несмотря на разочарование он чувствовал изрядное облегчение, думая про себя: «Ну уж если экстрасенс не может…»
– Настя в каком-то деревянном доме, кругом снег, холмы, дачи, – Милославская пускала кольцо дыма за кольцом, – больше пока ничего сказать не могу.
– Сбежала… определенно сбежала, – оживился Три Семерки. – Значит, это она.
– Может, и она.
– Интересно было бы узнать, как все это там, у Санталовых было, – Руденко вылил в рот остатки остывшего кофе.
– Постараюсь «заглянуть» в прошлое. Но не сейчас. И это последнее, что я сделаю для тебя, – она строго посмотрела на лейтенанта. – Это меня не касается. У меня завтра клиент, у него мать серьезно больна. Мне нужно беречь силы…
– Я тебя понимаю, – недоверчиво качнул головой Три Семерки, – дело-то ясное. Остается только эту су… – Руденко осекся.
Милославская укоризненно взглянула на него.
– Сема, ты же с дамой разговариваешь!
– Извини, Христа ради, – виновато улыбнулся Руденко. – Ты мне помогла.
– Да ничего такого я тебе не сказала, – с досадой произнесла