Глава 15
Очень не скоро Мэри смогла отойти от лестницы. Силы вдруг изменили ей, и она сделалась такой же беспомощной, как распростертое на полу тело. Ее глаза задерживались на ничего не значащих мелочах: на осколках разбитого циферблата, тоже забрызганных кровью, и на цветном пятне на стене, где стояли часы.
Паук сидел на дядиной ладони; и Мэри казалось странным, что рука оставалась неподвижной и не пыталась от него избавиться. Дядя стряхнул бы его. Затем паук сполз с ладони и побежал вверх по руке и дальше, за плечо. Добежав до раны, он помедлил, затем сделал круг и снова вернулся, из любопытства. Он совершенно не боялся смерти, и это показалось девушке оскорбительным и пугающим. Паук знал, что трактирщик не может причинить ему вреда. Мэри тоже это знала, но она, в отличие от паука, не утратила страха.
Тишина пугала ее больше всего. Теперь, когда часы перестали тикать, ее нервы напряглись: неспешное, скрипучее дыхание часов сделалось привычным символом нормальной жизни.
Пламя свечи играло на стенах, но не доставало до верха лестницы, где темнота зияла, словно бездна.
Девушка знала, что ни за что не сможет подняться по этой лестнице и ступить на пустую площадку. Что бы ни было там, дальше и выше, оно должно оставаться непотревоженным. Смерть вселилась сегодня в этот дом, и ее тягостный дух все еще витал в воздухе. Теперь Мэри чувствовала, что именно этого трактир «Ямайка» всегда ждал и боялся. Сырые стены, скрипучие дощатые полы, шепот в воздухе и таинственные шаги – все это были предостережения, исходившие от самого дома, который чувствовал нависшую над ним беду.
Мэри вздрогнула. Она поняла, что эта особая тишина берет начало в каких-то давних, всеми забытых событиях.
Больше всего девушка страшилась паники: вопля, который сам рвется с губ, заплетающихся ног и рук, которые на бегу колотят по воздуху. Она боялась, что страх может внезапно нахлынуть, лишив ее разума, и теперь, когда первое потрясение от сделанного открытия стало проходить, Мэри поняла, что паника вот-вот захлестнет ее и задушит. Пальцы могут онеметь, и свеча выпадет из рук. Тогда она останется совсем одна, окутанная мраком. Отчаянное желание бежать охватило Мэри, но она подавила его. Она попятилась из прихожей в коридор, с трепещущей на сквозняке свечой, но, стоило ей оказаться в кухне и увидеть, что дверь в садик все еще открыта, самообладание ее покинуло. Бедняжка очертя голову бросилась наружу, на чистый, холодный воздух; в горле ее застряли рыдания; раскинутые руки наткнулись на каменную стену, когда она огибала угол дома. Мэри бежала через двор так, будто за ней гнались, и выскочила на открытую дорогу, навстречу знакомой дюжей фигуре конюха. Ричардс протянул руки, чтобы защитить девушку, и она вцепилась в его пояс, ища спасения; у нее стучали зубы: это сказывалось пережитое потрясение.
– Дядя убит, – произнесла Мэри, – он лежит