Практика выступлений с куклами началась в кабаре. Постановки пользовались успехом, и в 1931 году тогда еще молодому артисту Сергею Образцову было предложено стать руководителем Центрального театра кукол.
Первые годы театр был бродячим, у него не было собственного здания, и выступления проходили везде, где люди готовы были их смотреть: в парках, на улицах, в школах и домах культуры. Первыми спектаклями стали «Джим и доллар», «Пузан», «Каштанка», «Гусёнок». Труппа состояла из нескольких человек, репетировали в крошечной комнатке, а по городу разъезжали сначала в телеге, запряженной мерином по кличке Катер, а потом – — в фургоне.
Представления бродячего кукольного театра набирали популярность с завидной скоростью. Правительство уже не могло не замечать складывающуюся ситуацию и вскоре предоставило детищу Сергея Образцова помещение на площади Маяковского – здание бывшего Реалистического театра.
Одним из авторов пьес для кукольного театра был Георгий Александрович Ландау (1883 – 1974) – русский и советский прозаик-юморист, драматург, переводчик. Пьесы Ландау были написаны преимущественно для детской аудитории театра кукол, особую популярность приобрели пьесы «Волшебная калоша», «Заяц и кот» и «Сундук сказок». В 1952 году Ландау пишет пьесу «Снегуркина школа», где по сюжету Снегурочка открывает лесную школу, чтобы обучать зверят грамоте. Среди зверей есть хулиган-волчонок, которого ей удается перевоспитать, и медвежонок, которого мама-медведица сначала и вовсе не хотела пускать в школу, но который в итоге становится лучшим учеником.
В 1970 году театр занял здание на Садово-Самотёчной улице, то самое, с огромными часами, которые на долгие годы стали его символом. В этом здании театр Образцова живет и по сей день.
Своим театром Сергей Владимирович руководил вплоть до своей смерти в 1992 году. Очень точно сказал про Образцова Корней Чуковский: «Это человек феноменального вкуса, изумительных творческих сил, и, главное, единственный. Во всем мире нет другого Образцова. Он сам изобрел свою профессию, сам создал целую отрасль искусства, и его куклы, по-моему, талантливее многих живых артистов».
В общем-то, времени до отплытия оказалось даже меньше, чем я предположил. Я успел только пройти по коридору средней палубы (много времени ушло на изучение фотографий театра и кукол, украшающих вестибюль) и выбраться на солнечную палубу – оттуда открывался самый отличный вид на набережную и Северный речной вокзал. При отплытии всегда стараюсь быть на палубе, не знаю, но момент отчаливания для меня такой же знаковый, как и перешагивание порога теплохода – надо как можно настойчивее убедить мозг перейти в состояние релакса и созерцания. А для еще большей убедительности за несколько минут до отплытия был распечатан и ранее упомянутый полуштоф.
Глава