Замечательный зам
Хороший был у начальника заместитель. Держал себя незаметно, но дирижировал всем настолько самостоятельно, что в конце концов начальник уволился, чтобы ему не мешать.
– Теперь ты начальником будешь, – объявило ещё более высокое начальство. – И зама мы тебе хорошего подыщем.
– А можно не очень хорошего? – попросил бывший зам. – А то мне тоже увольняться придётся.
Дроволом
Он был такой, Дёма Ломачев, умел дров наломать! Всем его друзьям-приятелям приходилось наломанное разбирать и общее равновесие восстанавливать. И всегда они дружно за это принимались. Любили они этого Дёму.
Никому лучше него не удавалось называть всё и всех своими именами, напрямую говорить о том, что понравилось или не понравилось, и опровергать мнимую правду, которая была враньём.
Кто мало знал Дёму Ломачёва, мог возмущаться и негодовать, тщетно пытаться опровергать его слова, даже в драку мог полезть, но друзья-приятели всегда были начеку. А сам Дёма никого и ничего не боялся.
Свои так про него ласково и говорили: «наш дроволом».
Зависимость от собственной тени
Нелегко зависеть от собственной тени: это ещё Андерсен с Шварцем показали. Но бывает, что обходиться без неё ещё сложнее. Будем ли мы сочувствовать такой зависимости – или постараемся сами её избежать? Со многими историями в этой главке возникает тот же вопрос: сочувствовать или сторониться?..
Самообжулик
Один жулик-мошенник очень разбогател на своей обманной работе. Она обзавёлся для неё кучей всяких документов на разные псевдонимы. Их было столько, что с годами он забыл, какое из его имён настоящее. Обидно стало. Все документы липовыми оказались.
Родственники, которых он по привычке тоже обжуливал, давно от него скрылись…
Приятелей расспрашивал, но они только клички его могли припомнить…
Частного детектива нанял, но тот заплутал в следах, запутанных самим жуликом…
Писателя знакомого попросил новое настоящее имя придумать, но писатель объяснил, что любое имя непременно придуманным будет…
Так и остался жулик-мошенник самообжуленным. С ними всегда так бывает.
Немовлятко
Когда Немовлятко был маленьким, он заметил, что взрослые знают больше интересного, чем он может сказать. Поэтому он говорил только вызывающее
– Ы! – и ждал, пока взрослые догадаются предложить что-то стоящее.
Рос Немовлятко, и всё лучше этот способ осваивал.
В школе